25 ЛЕТ ВМЕСТЕ С ЧЫНГЫЗОМ АЙТМАТОВЫМ. 

«Человеком стать — это искусство».

Эти мудрые слова, сказанные писателем Фридрихом Новалисом, жившим в XVIII веке, осмеливаюсь сделать обобщающей темой своих отдельных воспоминаний о прожитом.

Да простит меня читатель, если вновь скажу несколько слов о себе. Дело в том, что по воле судьбы я много лет занимал ответственные служебные посты в период существования бывшего Союза: в его Центре, затем в своей Киргизской республике. Вся моя практическая деятельность проходила среди людей, в обстановке постоянного общения с ними. Основываясь на жизненном опыте, могу сказать, что для тех, кому предназначено судьбой участвовать непосредственно в общественно-государственных делах, общение с людьми — это жизненная необходимость. Она как путеводная ариаднина нить. Как известно, по народному преданию, ариаднина нить может помочь людям выйти из трудных жизненных лабиринтов, если крепко держать ее в руках и осторожно разматывать.

На своем жизненном пути я встречался с бесчисленным количеством людей. Они были разные по возрасту, характеру и профессии, по человеческим нравственным качествам. В этой связи не могу не привести меткое наблюдение великого русского писателя Л. Н. Толстого.

Вот они, эти слова:

«Люди, как реки: вода во всех одинаковая и везде одна и та же, но каждая река бывает то узкая, то быстрая, то широкая, то тихая, то чистая, то холодная, то мутная, то теплая. Так и люди. Каждый человек носит в себе зачатки всех свойств людских и иногда проявляет одни, иногда другие и бывает часто совсем непохож на себя, оставаясь все между тем одним и тем же и самим собою».

Среди общественно-политических и государственных деятелей, военачальников, ученых, писателей, поэтов, деятелей культуры, специалистов народного хозяйства, рабочих и колхозников, представителей других слоев нашего общества, с которыми я имел счастье общаться, а со многими совместно трудиться, было много таких, которые напоминали те широкие реки с чистой и теплой водой, о которых образно сказано устами великого писателя. Встречи с ними оставляли у меня неизгладимое впечатление, которое, как святая реликвия, всегда будет в моей памяти.

Общаясь с ними в конкретных жизненных ситуациях, я много узнал о таких человеческих свойствах, как благородство и доброта, простота и справедливость, глубокое осознание своей ответственности перед обществом, преданное служение своему Отечеству, совершенствование благородных человеческих качеств и др. Все эти человеческие качества безмерно меня восхищали. Но вместе с тем я все больше и больше убеждался в глубоком смысле высказываний великих людей: далеко не всем удается достойно нести такое высокое звание, как «человек», что это самое труднейшее искусство.

Вышесказанное в какой-то мере настроило меня на то, чтобы взявшись за перо, переложить на бумагу еще сохранившиеся в памяти свои воспоминания о людях, с которыми мне довелось встречаться, немало лет трудиться вместе на благо нашего народа. Об этом хочу рассказать потому, что мои воспоминания, если даже они окажутся не полными, возможно будут полезными не только для нынешнего, но и для грядущих поколений народа Кыргызстана.

25 ЛЕТ ВМЕСТЕ С ЧЫНГЫЗОМ АЙТМАТОВЫМ.

Да простят меня Чынгыз Торокулович и читатель, если я начну свой рассказ с глубоко оскорбившего и унизившего меня события.

23—24 января 1986 года заседал очередной XVIII съезд Компартии Киргизии. Я находился на пенсии. На съезд я не был приглашен, хотя за отчетный период проработал первым секретарем ЦК, без двух месяцев, пять лет. В соответствии с Уставом КПСС, я имел законное право присутствовать на заседаниях съезда. Но мое право было растоптано. 50 печатных страниц отчетного доклада ЦК, с которым выступил новый первый секретарь Масалиев, целиком и полностью были посвящены линчеванию Усубалиева — бывшего первого секретаря ЦК, разоблачению его антипартийной, антигосударственной деятельности во главе руководства республикой на протяжении почти 25 лет. В докладе не содержалось не только ни одного доброго слова в мой адрес, более того, я был изображен, как враг партии и народа. Обо мне говорили, используя лишь такие слова: бывший первый секретарь», просто «Усубалиев», без имени и отчества, ни разу я не был назван таким словом, как «товарищ». Словом, отчетный доклад дал команду для развертывания морально-политического террора против Усубалиева.

В этом не трудно убедиться, если полистать стенографический отчет XVIII съезда Компартии Киргизии, изданный в том же 1986 году.

В обсуждении отчетного доклада одним из первых выступил Чынгыз Айтматов и сказал следующее: «Прежде всего хочу поддержать в полном объеме и содержании отчетный доклад ЦК. Разговор был исключительно нелицеприятный и компетентный» (Стенографический отчет, стр. 107—118).

К слову сказать, в пространной речи Ч. Айтматова также не было не только доброго, но и даже лояльного слова в мой адрес.

29 января 1986 года первый секретарь ЦК Масалиев, докладывая ЦК КПСС об итогах XVIII съезда Компартии Киргизии, особо выделил вышеприведенные слова Ч. Айтматова. При этом в информации подчеркнуто, что отчетный доклад ЦК в полном объеме поддержан «Лауреатом Ленинской премии и Государственной премии СССР, Героем Социалистического Труда Чынгызом Торокуловичем Айтматовым».

Я поступил бы несправедливо, если бы сказал, что все ораторы, выступившие по отчетному докладу ЦК, подвергали критике бывшего первого секретаря ЦК. Из 30 ораторов 23 человека вообще не назвали фамилию Усубалиева. Как стало известно мне впоследствии, все те, кто подвергал меня уничтожающей критике, заранее получил задание от нового руководства ЦК и орготдельцев ЦК КПСС. Но об этом будет сказано позже, в другом разделе данной публикации.

Возвращаюсь к речи Чынгыза Айтматова на съезде. Прошло почти десять лет после съезда, с трибуны которого он произнес свою речь. Все эти годы меня не покидает двойное чувство: с одной стороны я вижу, что эти слова произнесены Ч. Айтматовым, они написаны черными буквами на белой бумаге. С другой стороны, до сих пор меня не покидает сомнение, неужели это сказал Чынгыз Торокулович?

Попытаюсь объяснить читателю свое сомнение. Я с Чынгызом Торокуловичем Айтматовым проработал более 25 лет. Это были годы напряженного творческого труда, посвященного делу партии и народа.

Чынгыз Айтматов 25 лет был депутатом Верховного Совета Киргизской ССР и Верховного Совета СССР, членом ЦК Компартии Киргизии. Он знал каждый мой шаг, который я делал в своей общественно-политической и государственной деятельности. Он, как член ЦК, часто присутствовал на заседаниях бюро ЦК, систематически получал его постановления для ознакомления; редкие пленумы ЦК и собрания республиканского актива проходили без участия и выступления Чынгыза Торокуловича. Выступал па всех съездах Компартии Киргизии. Был делегатом пяти съездов КПСС, где слушал мои выступления от имени республиканской партийной организации. Айтматов всегда одобрительно отзывался о деятельности ЦК, в том числе моей, как первого секретаря.

Вдруг, после 25-летней совместной работы, он сделал резкий поворот на 180 градусов, перечеркнул всю мою деятельность, теперь уже не видел в ней ничего позитивного, все для него было в черном свете. Разве это, уважаемый читатель, для меня не было громом среди ясного неба, раскатом грома?

Мне доставляет несказанное удовлетворение тот факт, что врожденный великий писательский талант Чынгыза Торокуловича Айтматова широко раскрыл свои крылья в годы моей работы в республике, именно в этот период он создал свои замечательные произведения, поднялся до уровня всемирно известного писателя, читаемого почти во всех цивилизованных странах мира. Я по-человечески радовался его творческим успехам.

Без ложной скромности могу сказать, что я имел непосредственную причастность к его творческой, общественно-политической и государственной деятельности. Подставлял ему свое плечо, когда возникала необходимость в этом, поддерживал во всем, в чем он нуждался, старался защищать от тех, кто пытался как-то опорочить, бросить тень на его деятельность.

Чынгыза Торокуловича знал давно, с 1957 года, будучи завотделом пропаганды и агитации ЦК Компартии Киргизии. В те годы Чынгыз Айтматов часто печатался на страницах республиканских газет и журналов на русском и киргизском языках. Его статьи, очерки, рассказы вызывали немалый интерес читателей. Впоследствии по предложению отдела пропаганды ЦК Чынгыза Айтматова бюро ЦК утвердило редактором журнала «Литературный Кыргызстан», издававшегося на русском языке. Там он проработал до 1961 года.

С Чынгызом Айтматовым я более близко познакомился в августе 1958 года. Это произошло в связи с одним неординарным событием. Начиная с 30-х годов трудящиеся Кыргызстана шефствовали над моряками Краснознаменного Кронштадта. С тех пор все революционные праздники, каждое важное событие в жизни Кыргызстана, а также Ленинграда и подшефного Краснознаменного Кронштадта отмечалось совместно путем обмена делегациями и взаимными приветствиями. Посещение ленинградцами Кыргызстана и ответные поездки делегаций республики в Ленинград и на подшефный Кронштадт стали важной традицией постоянного общения трудящихся Кыргызстана с рабочим классом и интеллигенцией Ленинграда, с моряками-балтийцами. Вот в августе 1958 г. делегация трудящихся Кыргызстана направлялась к морякам Кронштадта по приглашению его командования. Мне, как председателю Верховного Совета Киргизской ССР, первому секретарю Фрунзенского горкома партии, было поручено возглавить делегацию. Одним из ее членов был Чынгыз Айтматов. В Кронштадте мы находились около недели. Нас моряки- кронштадтцы приняли радушно. У нас состоялись многочисленные встречи с моряками, офицерским составом, жителями Кронштадта. Вспоминаю, что за время нашего пребывания в гостях у балтийцев Чынгыз показал себя, как высокообразованный интеллигентный человек. Его выступления перед моряками воспринимались ими очень хорошо, к нему проявляли неподдельный интерес.

С того для нас памятного года наши товарищеские деловые связи все теснее становились, год от года укреплялись. Наша совместная работа продолжалась более 25 лет. Я, работая первым секретарем столичного горкома партии, затем почти 25 лет, находясь во главе руководства республикой, делал все для того, чтобы Чынгыз Айтматов не ограничивал себя лишь писательской работой. Я хотел, чтобы он, наряду с литературным творчеством, как можно больше и активно участвовал в деятельности республиканских творческих союзов, руководящих партийных и советских органов.

В этом направлении первым шагом было избрание Чынгыза Айтматова в 1962 году первым секретарем правления Союза кинематографистов Кыргызстана. К слову сказать, с того времени до 1986 года он был бессменным руководителем Республиканского Союза кинематографистов и благодаря его усилиям, это, почти новое для нас искусство, заняло достойное место в Союзе. Но об этом скажу в соответствующем разделе этой публикации.

Следующее судьбоносное для Чынгыза Айтматова решение — это его корреспондентская работа в «Правде», продолжавшаяся около 5 лет.

Октябрь 1964 года. Председатель Совета Министров СССР, первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев был смещен со своих постов, он ушел на пенсию.

Как известно, любой поворот в жизни любого государства безусловно затрагивает жизнь многих людей. Это стало в какой-то мере закономерностью. Но уход Н. С. Хрущева с занимаемых им постов в стране был воспринят спокойно, каких-либо серьезных болезненных проявлений не было. Смена руководства страной произошла буднично, словно являлась настоятельной необходимостью. Люди понимали так: высокая должность вечно ни за кем не закрепляется, одни руководители уходят, на их места приходят другие. И это вовсе не значит, что вслед за первым должны уйти и руководители других звеньев. Но силы, осуществлявшие новый поворот в жизнедеятельности партии и народа сделали другой вывод: нельзя держать на ключевых постах тех, которые занимали эти посты при прежнем руководстве. Хотя некоторые из них одобряли решение о смене руководства страны, были готовы, как говорится, верой и правдой служить общему делу. Но новое руководство почему-то не верило в искренность их намерений. Однако такой подход не находил понимания со стороны многих членов ЦК КПСС.

В этой связи вспоминается конкретный пример. При Н. С. Хрущеве главным редактором «Правды» был Сатюков Павел Алексеевич. Вся его практическая деятельность была связана с печатью. Еще при жизни И. В. Сталина Павел Алексеевич был редактором новой газеты «Культура и жизнь» — органа ЦК КПСС. Она начала выходить сразу после окончания Великой Отечественной войны. Деловой и политический авторитет Павла Алексеевича среди журналистов страны был большой. Но вот с уходом Хрущева на пенсию, его сразу освободили от обязанностей главного редактора «Правды». Ему, в недавнем прошлом первому журналисту страны, предложили заведовать иностранным отделом Союза журналистов СССР. И он пошел на эту работу, зная, что у него другой возможности нет, если откажется, то он может оказаться в худшем положении. Как тут не вспомнить поговорку: кто высоко поднялся, тот не огорожен от падения. Если Сатюков продолжал бы редактировать «Правду», как я полагаю, она не могла бы стать хуже, чем была. За доверие Павел Алексеевич еще больше отдавал бы порученному делу все свои силы, свой богатейший журналистский опыт. Я помню, что он не выступал против освобождения Хрущева Н. С. от занимаемых постов. Я не понимал смысла освобождения Сатюкова от работы. Если сказать откровенно, то это я лично воспринимал очень болезненно.

Я хорошо знал этого человека еще в аппарате ЦК КПСС, в одно время работал под его началом, инструктором отдела пропаганды ЦК КПСС. Мы, представители национальных республик, работающих тогда в аппарате ЦК КПСС (тогда там нас еще очень мало было), многому научились у таких коммунистов, как П. А. Сатюков. Они к нам относились поистине по-товарищески, всячески помогали в работе, делали все, чтобы мы приобретали опыт партийной работы, прошли идейную закалку. В общении с нами они показывали высокую культуру межнационального общения. Мы всегда испытывали с их стороны самое доброжелательное, братское отношение во всех наших практических делах.

Когда я пришел в ЦК КП Киргизии, а на мои плечи легла такая тяжелая ноша, как руководство республикой, наш деловой контакт с «Правдой», лично ее главным редактором Павлом Алексеевичем, стал еще более тесным. Он много заботился о подготовке кадров журналистов для «Правды» из числа представителей нерусских национальностей. Он мне говорил: это очень важный для нас вопрос. Ведь почти все корреспонденты «Правды» в национальных республиках русской национальности, они не знают национальных языков республик, где живут и работают. Это плохо, — отмечал Павел Алексеевич. В Киргизии корреспондентом «Правды» все время работает человек русской национальности. Не пора ли нам подобрать корреспондентом «Правды» по вашей республике киргиза?. Конечно, журналиста, хорошо знающего русский язык. Думаю, что среди киргизской интеллигенции есть товарищ для такой работы. Подумайте и если у вас будет конкретное предложение, сообщите мне.

Я поблагодарил П. А. Сатюкова за такое предложение и при этом сказал, что для нас будет высокая честь, если корреспондентом главной газеты страны, «Правды», будет работать киргиз, причем он окажется первым из числа киргизов. Если у вас, Павел Алексеевич, есть время, я хотел бы продолжить разговор и могу сразу, с ходу, назвать одну кандидатуру. Пожалуйста,— ответил он. Я назвал Чынгыза Айтматова. Он талантливый писатель, к тому же он — русскоязычный, пишет свои произведения на русском языке, но на родном киргизском языке говорит прекрасно. Если он поработает в «Правде» несколько лет, то он еще больше отшлифуется, будет оттачивать свое писательское перо. «Правда» сделает его настоящим писателем, разовьет заложенный в нем огромный природный талант.

Павел Алексеевич сказал, что кандидатура ваша заслуживает внимания. Кое-что читал из его рассказов и повестей, пишет он хорошо. Я посоветуюсь с членами редколлегии, если они согласятся, то мы попросим вас направить т. Айтматова к нам на беседу.

На второй или на третий день я пригласил Айтматова в ЦК и рассказал о нашем разговоре с т. Сатюковым и спросил его, как он относится к предложению Павла Алексеевича поработать корреспондентом «Правды» по Киргизской ССР. Ч. Айтматов принял предложение не с восторгом, особого желания работать корреспондентом не высказал. Он высказал опасение, что корреспондент должен откликаться на все важные текущие события в республике, выполнять различные задания редакции, к тому же корреспонденту надо выступать с материалами из жизни республики не только позитивного, но и негативного характера. Все это может серьезно помешать ему сосредоточиться на писательской работе, отнимать у него много времени. К тому же, сказал он, мне не хотелось бы выступать в роли критика, горькую правду не все любят. Я ответил, что насчет критических выступлений не стоит беспокоиться, если они объективны, написаны правильно, то всегда полезны. А если они необоснованы, то придется, конечно, спорить, доказывать свое. Но это нисколько не должно влиять на наши отношения. Мы же с вами будем делать одно общее дело в интересах республики. Мы с Сатюковым рассчитываем на то, что работа в «Правде» будет огромной школой для вашей дальнейшей творческой жизни. Вы лучше меня знаете, что с «Правдой» сотрудничает немало талантливых писателей. Многие выдающиеся писатели в свое время работали в «Правде», да и ныне часто печатаются на ее страницах. Например, Шолохов, Эренбург, Симонов и другие.

Ч. Айтматов молча сидел, видимо думая над вставшей перед ним дилеммой: согласиться или нет, наконец, он сказал: дайте время, чтобы подумать до завтра и я позвоню по телефону. На этом мы расстались. На второй день Ч. Айтматов позвонил мне по телефону и сказал, что согласен несколько лет поработать в «Правде». Я искренне одобрил его решение.

В тот же день я по «ВЧ» связался с т. Сатюковым и рассказал ему о разговоре с Айтматовым. В принципе, сказал я, он согласен работать корреспондентом «Правды», но у него есть одно опасение: интенсивная текучая корреспондентская работа может помешать его основному писательскому творчеству.

Павел Алексеевич сказал, что он его понимает, но ему будут созданы необходимые условия для творческой деятельности. Текущей корреспондентской работой сильно загружать его не будем. Пусть Айтматов через два-три дня прилетит в Москву для беседы.

О том, что главный редактор «Правды» Сатюков предлагает утвердить Айтматова корреспондентом «Правды» по нашей республике и сам Айтматов дал согласие на это — обо всем этом я рассказал членам бюро ЦК Компартии Киргизии. Все товарищи восприняли это хорошо. Примерно через неделю вновь позвонил Сатюков и сказал: редколлегия «Правды» единогласно поддержала кандидатуру Чынгыза Айтматова и мы внесли предложение в ЦК КПСС.

Потом мы получили постановление секретариата ЦК КПСС об утверждении Чынгыза Айтматова корреспондентом «Правды» по Киргизской ССР. Здесь он проработал несколько лет, очень активно и плодотворно, на страницах «Правды» печатались его интересные рассказы, очерки, зарисовки, острые критические статьи о насущных проблемах развития республики. Его критические выступления о жизни республики никогда не оставались без внимания со стороны ЦК и Правительства, других партийных, советских и хозяйственных органов. Я помню, что его рассказ «Кызыл Алма» впервые был опубликован в «Правде».

Глубоко запало в мою намять то волнующее сильное впечатление, которое произвело чтение этого рассказа по радио известного артиста Ланового. Я ехал в командировку в один из дальних районов и чтение захватывало так, что я совершенно был отключен от других мыслей.

Я будто бы как в воду глядел, рекомендовав Айтматова корреспондентом «Правды». Не будет преувеличением, если скажу, что период работы в «Правде» сыграл огромную роль в его в творческом росте. Именно «Правда» еще больше раскрыла и развила айтматовский могучий писательский талант, широко пропагандировала его произведения не только в стране, но и в зарубежных странах. Словом, если сегодня Чынгыз Айтматов всемирно известный писатель, то этому бесспорно способствовала главная газета страны «Правда». А ведь она была известной газетой всему читательскому миру.

Через несколько лет Айтматов ушел из «Правды», чтобы как он говорил целиком и полностью сосредоточиться на писательском труде. Ему, конечно, никто не препятствовал осуществить свое желание.

К середине 60-х годов Ч. Айтматов написал уже немало книг — повестей, рассказов. По его произведениям начали ставить кинофильмы. Я заметил, что это дело ему очень нравится, сам активно участвует в написании сценариев по своим произведениям. Это как-то заставило меня задуматься о состоянии киноискусства в республике. В то время у нас кинематография была, по-существу, в зачаточном состоянии. А надо было всячески развивать эту исключительно важную, вместе с тем новую для нас отрасль культуры. Чтобы достичь такой цели, во главе Киргизской кинематографии должен был стоять авторитетный деятель, хорошо понимающий все тонкости этого сложного, вместе с тем для нас совершенного нового искусства. Я решил поговорить с Чынгызом Айтматовым о состоянии Киргизской кинематографии, развитии ее материально-технической базы, подготовке кадров кинематографистов из числа киргизов. Тему разговора Ч. Айтматов горячо поддержал, к тому же высказал ряд интересных мыслей и предложений, связанных с решением стоящих в этой области насущных проблем. Было совершенно ясно, что он очень болеет за состояние Киргизской кинематографии. Как говорят, не откладывая в долгий ящик, я сразу предложил ему: «Было бы хорошо, если Вы,Чынгыз Торокуловнч, возг.:- вили наш союз кинематографистов. Лучше Вас этого искусства никто не понимает. К тому же у Вас большой авторитет среди деятелей культуры страны. Нам необходимо создать настоящее киноискусство Киргизстана. Что касается помощи вам со стороны ЦК КП Киргизии и Совета Министров, то здесь можете рассчитывать на полную поддержку».

На мое предложение Чынгыз Торокулович ответил: «Если будет такое доверие, тогда готов взять на себя эту совершенно новую и тяжелую ношу». Его глубокое понимание нашей озабоченности о состоянии киноискусства в республике меня обрадовало несказанно. На второй же день этот вопрос мы обсудили на бюро ЦК. Предложение о рекомендации Ч. Айтматова председателем Союза кинематографистов нашло единодушную поддержку.

Вскоре состоялся республиканский съезд кинематографистов. Съезд единогласно избрал Ч. Айтматова председателем Союза. Этот участок Ч. Айтматов возглавлял много лет. Надо отдать должное ему, что он много сделал. В 80-х годах Киргизская кинематография достигла высокого уровня. Здесь заслуга Чынгыза Айтматова большая.

О середине 60-х годов произошло знаменательное не только для Айтматова, но и для всей киргизской культуры событие — Чынгызу Торокуловичу Айтматову было присуждено высокое звание лауреата Ленинской премии за его такие высоко идейные и художественные произведения, как «Первый учитель», «Жамиля». Это была высокая оценка партией и правительством не только выдающегося творческого вклада писателя, но и всей киргизской советской литературы. Это доставляло большую радость не только автору, но и всей творческой общественности. Это событие мы отметили торжественно, ликованием. До этого ни одно произведение киргизской литературы не удостаивалось такой высшей награды.

Однажды Ч. Айтматов при встрече со мной высказался о будущих делах, поделился планами своего писательского творчества: «Вы знаете, я родом из Таласа, мое родное село Шекер —одно из отделений колхоза имени «Россия». Там есть построенное в тридцатые годы здание 4-х классной начальной школы. В ней я учился. Сейчас эта школа почти пустует. Построена другая большая школа. Я хотел бы попросить у Правительства республики эту школу и переделать ее под квартиру, там поселиться и целиком сосредоточиться на выбранном мною труде, попытаться создать все то, что мне хочется, воплотить в литературные произведения свои замыслы». Далее,— сказал он,— мое постоянное проживание там окажет положительное влияние на мое родное село. Возможно я буду как-то влиять, содействовать его благоустройству. Село наше выглядит неважно, вы его еще не видели.

Я внимательно выслушал его и задумался. Наконец, в шутливой форме спросил: «Чынгыз Торокулович! Вы хотите подражать Михаилу Александровичу Шолохову, который, как известно, создал свое «Вешенское» на Ростове-на-Дону. Идея ваша, кажется, заманчивая,— продолжил я. Если вы хотите от меня получить искренний ответ по задуманному вами делу, то дайте мне время подумать над вашим вопросом. В качестве руководителя я еще не был в Таласе, не был в вашем родном селе. Вообще у меня есть план — в ближайшее время посетить Таласскую долину, побывать в вашем родном селе. По возвращении оттуда я скажу свое мнение по вашему вопросу. Мне кажется, дело, о котором вы говорите, как я понимаю, не срочное». С моим мнением Айтматов согласился.

Сейчас точно не скажу, но через месяц или два я поехал в Таласскую долину, был там дней десять. Побывал во многих хозяйствах, было много встреч с колхозниками и рабочими совхозов, партийными, советскими, хозяйственными, профсоюзными и комсомольским активом. И вопросов ко мне было также много. Был широкий взаимный обмен мнениями по самым различным жизненным вопросам. Была ликвидирована область, вместо 5 действовало по всей долине два района. Все это делалось, конечно, по указанию Москвы. Все это делалось будто бы с благим намерением, под предлогом сокращения расходов на содержание административно-хозяйственного управления. Однако, это не давало ожидаемых результатов. Область пришла в запустение. Число безработных специалистов все больше увеличивалось. Они нигде не работали по специальностям, не к чему было приложить им полученные знания, многие выехали из области. Анализ показал, что после ликвидации области производство там сельхозпродукции не только не увеличилось, наоборот, даже уменьшилось. Дело в том, что руководство колхозно-совхозным производством было очень слабым, каждое хозяйство, как выяснилось, варилось в своем собственном соку. Два территориально-производственных управления и два парткома не могли осуществлять эффективное руководство хозяйствами, оказывать им необходимую помощь в их практической работе. К моему удивлению многие хозяйства не имели сельскохозяйственной техники хотя бы в минимальном количестве. А имеющаяся техника не использовалась в полной мере из-за нехватки механизаторов.

До поездки у меня о Таласской долине было совершенно другое представление, не ожидал, что увижу такую картину. Я, как новый первый секретарь ЦК, впервые был в долине и старался посетить как можно больше хозяйств. Куда бы я ни приехал, навстречу выходили все — стар и млад, отчасти, — наверное, потому, чтобы посмотреть на меня, что я собой представляю, как руководитель, можно ли ожидать от моего руководства что-либо хорошее. Это я чувствовал при каждой встрече. С другой стороны мне самому было необходимо как можно больше встречаться с людьми, выслушивать их мнения, знать их нужды и запросы. Люди вопросов задавали много. Были вопросы, на которые я отвечал легко, давал ясные ответы. Но было немало я таких, на которые я сразу не мог дать ответ. И я прямо признавался, что не знаю, как ответить на них, я секретарь новый, как говорится без году неделя. Приеду и разберусь, посоветуюсь с товарищами по работе, ответы пришлю письменно или же через секретарей парткомов производственных управлений. Моя откровенность воспринималась многими с одобрением.

Когда я находился в верхней зоне Таласской долины— точнее па территории нынешнего Таласского района. поехал посмотреть гумбез «Манас». Гумбез я видел впервые, хотя о нем имел представление, читая труды ученых. Мавзолей расположен неподалеку от села Таш- Арык, на древнем кладбище. Прибыв на место, я был страшно огорчен. Дело в том, что не увидел почти ничего из того, что было сказано в научных трудах об этом уникальном архитектурном сооружении. Гумбез находился почти в полуразрушенном состоянии. Здесь, конечно, время свое сделало. К тому же не было никакого ухода за гумбезом «Манаса» и до революции, и в годы Советской власти. До сих пор помню, что главный портал, то есть архитектурно оформленный вход в гумбез оказался обрубленным сверху, не было шатрового купола, он полностью рухнул, разрушено много боковых колонн портала, разрушены также окна гумбеза, много кирпичей вынуто из боковых фасадов и так далее. Ветхое состояние гумбеза не поддавалось описанию.

По приезде во Фрунзе мы специально рассмотрели на совместном заседании бюро ЦК и Правительства республики вопрос о восстановлении гумбеза «Манаса» и других историко-архитектурных памятников Киргизстана. Вспоминаю, что еще в 1961 году поручалось группе специалистов во главе с архитектором В. Е. Нусовым разработать проект восстановления мавзолея «Манас». И когда этот проект был поставлен на обсуждение, то все специалисты, которых мы пригласили в ЦК для совета, указали на необходимость доработки его. Была признана необходимость организации при Министерстве культуры специальных научно-реставрационных производственных мастерских для полного исследования и восстановления «Гумбеза Манаса» и других архитектурных памятников. Такие мастерские были созданы и они начали свою работу. В 1968—69 — 70-х годах бригада рабочих реставраторов специальных научно-производственных мастерских Министерства культуры под руководством П. С. Факторовича завершила реставрацию «Гумбеза Манаса», замечательного историко-архитектурного памятника Кыргызстана. В соответствии с постановлением ЦК КП Киргизии и Совета Министров Киргизской ССР, принятом в декабре 1974 года был создан литературно-этнографический музей «Гумбез Манаса». В последующие годы коллективом специальных научно-производственных мастерских Министерства культуры были восстановлены такие крупные археологические и архитектурные памятники, как Узгенский комплекс, мавзолей Шах-Фазиле, Караван-Сарай Таш-Работ и др. Особое внимание уделялось известному археологическому памятнику Кыргызстана — Буранинскому городищу. В 1970—1974 годах была завершена научная реставрация башни Бурана. В 1976 году было принято постановление Правительства, в котором Буранинское городище объявлено Государственным заповедником и на его территории организован республиканский археолого-архитектурный музей, который поныне действует. Хотел бы особо отметить огромные научно- исследовательские работы Института истории АН республики по изучению и восстановлению исторических памятников. В это дело внес большой вклад археологический отряд под руководством Д. Ф. Винника.

После посещения мавзолея «Манаса» поехал в колхоз «Россия». Это было одно из крупных хозяйств, в нем объединилось несколько бывших нерентабельных колхозов, в том числе село «Шекер» — родное село Айтматова. Мы с секретарем партийной организации колхоза, его председателем Толстуновым (опытный хозяйственник) почти целый день осматривали поля, животноводческие фермы, оросительную сеть. 1962 год выдался засушливый, осадков выпало мало, не хватало поливной воды, ничто не вызывало радостного чувства, везде запустение, хозяйство нуждается в технике, развитии орошаемых земель. Колхоз расположен ближе к Джамбульской области, где температурный режим, особенно летом, очень высокий.

Заехали в село «Шекер». Если мне сейчас память не изменяет, оно состоит из одной длинной улицы, застроенной с двух сторон небольшими глинобитными домиками с небольшими скотными сарайчиками, при усадебными участками размером примерно 25 сотых, то есть так, как во всем Киргизстане. С вышедшими на встречу людьми поздоровались, поговорили с ними. С кем бы не говорили, все в один голос подчеркивали нехватку поливной воды, говорили о том, что надо бы построить канал, чтобы повернуть воду реки Кара-Буура на поля колхоза. Я отвечал, что вопрос о строительстве канала ставится правильно, но это зависит от того как мы с вами поработаем, это зависит от роста наших экономических возможностей и вряд ли удастся нам построить канал в ближайшие годы. Но вопрос не окажется забытым. Я помню, что в тот день в селе кого-то хоронили. Через людей, с которыми мы беседовали, передали соболезнование родным покойного. Наше намерение встретиться и поговорить как можно с большим количеством жителей села не получилось. Да и мы сами не пытались сделать это. В такой печальной обстановке это было бы просто неуместно.

Мы поехали к школе, где когда-то учился Чынгыз Айтматов. Она была расположена от села «Шекер» на расстоянии примерно 500—600 метров. У подножья небольшой возвышенности. Здание одноэтажное, стандартное, в нем 4 больших класса, построена она в 30-х годах. Я вспомнил, что такая школа есть в с. Кочкорка, в которой в свое время я тоже учился. Фундамент школы заложен из бутобетона, стены из жженого кирпича, покрыта оцинкованным железом. В школе изредка проводились занятия. В селе была еще одна действующая большая школа, построенная в послевоенные годы.

Возвращался из Таласа во Фрунзе через Джамбул, смотрел там наши некоторые перевалочные базы. Таласцы никак не могут миновать Джамбул. Расстояние от Фрунзе до Таласа более 400 км. Впоследствии мы начали строительство дороги Талас — Фрунзе, она сократила бы расстояние почти на 100 км, позволила бы сэкономить много времени, транспортных средств, в конечном счете дала бы огромную выгоду. Но по непонятным причинам строительство дороги до сих пор не закончено.

Возвращаясь из Таласа во Фрунзе я долго думал, пытался более реально представить решение проблемы Чингиза Айтматова о его переезде со всей семьей в село «Шекер» на постоянное жительство.

Старую школу можно хорошо отремонтировать, сделать из нее жилые комнаты, рабочий кабинет. Все это возможно. Он переедет туда, будет жить и работать. А дальше что будет с ним? Будет ли такое уединение способствовать росту его таланта и общественно-политической деятельности? Сейчас нет в мире писателя — «отшельника», отказавшегося от общения с внешним миром. Каждый крупный писатель — это одновременно общественно-политический деятель.

Что касается Шолоховского «Вешенского» в Ростове-на-Дону,— то это уже всемирно известное место, созданное очень давно. Кто же знает село «Шекер»? Почти никто, даже среди киргизов мало кто знает его. Пока село «Шекер» станет широко известным не только в республике, но и в Союзе, много воды утечет.

Мне казалось, что перебравшись в далекий уголок, по-существу глухомань. Чынгыз окажется в уединении, у него не будет тесной повседневной связи не только с республикой, но и с Союзом, не говоря уже о связях с зарубежными деятелями культуры. Словом, с какого конца ни рассматривал намерение Чынгыза Айтматова переселиться на постоянное место жительства в село «Шекер», я не находил его целесообразным.

По приезду из Таласа, не откладывая надолго, не ожидая прихода самого Чынгыза ко мне, я пригласил его к себе на беседу. Рассказал ему все, что видел в Таласе, о его родном селе «Шекер», о школе, в которой он хотел поселиться на постоянное жительство. Я высказал свое неодобрительное отношение к его намерению: «Где Вы будете жить и работать — для меня, как первого руководителя республики и как вашего товарища, да и в целом для ЦК и правительства это не безразличный вопрос». Он несколько задумался и сказал: «Здесь во Фрунзе не имею подходящих условий для творческой работы». Я сказал: «Мы, члены бюро ЦК, посоветуемся с правительством и о своем решении скажем вам». Таков был мой ответ Чынгызу Айтматову.

По этому вопросу у нас между членами бюро ЦК и Президиума Совета Министров состоялся обмен мнениями. Суждения были разные: одни товарищи не поддерживали поставленный вопрос, мотивируя свое возражение тем, что пусть он, Айтматов, как и другие писатели, живет в общих домах, его особо выделять не следует. Другие из нас высказывали совершенно противоположное мнение: Чынгыз Айтматов — феноменальное явление в киргизской культуре. Нужно поддержать его, создать необходимые бытовые условия для творческой деятельности. Иначе великий талант, заложенный в нем природой, может давать не все то, что мог бы создать. В конце концов мы пришли к единому мнению: поручили Совету Министров рассмотреть вопрос о выделении земельного участка в загороднем дачном хозяйстве Управления делами Совмина и строительстве там особняка для писателя Чынгыза Айтматова. Совет Министров решил этот вопрос. Точно сейчас не скажу, кажется, в течение 2-х лет, в начале 70-х годов, был построен особняк со всеми необходимыми условиями за счет государственных средств с паровым отоплением, теплым и холодным водоснабжением. Впоследствии Айтматов какую-то небольшую часть стоимости особняка, кажется, возместил государству. Он был очень доволен. Переселившись туда, он действительно полностью сосредоточился на творческой работе. Кроме этого для проживания членов его семьи была выделена хорошая квартира во Фрунзе. В летнее время он занимал один из отдельно стоящих одноэтажных домов в санатории Совета Министров «Чолпон-Ата» на Иссык-Куле. Словом, было сделано все, что необходимо для творческой работы Айтматова. Отдача была весомая. В 70—80-е годы он создал ряд замечательных произведений, вел активную общественно-политическую деятельность. Он часто выезжал в зарубежные страны. К нему приезжали крупные деятели культуры не только из Союзного центра и братских республик, но и из многих зарубежных стран. Теперь он имел возможность, принимать высоких гостей любого уровня.

Хочу добавить один небольшой штрих. Я уже говорил, что Чынгыза Айтматова я знал с 1957 года, будучи зав. отделом пропаганды и агитации ЦК Компартии Киргизии. Но особенно близко начал узнавать его с 1961 года, когда я по воле судьбы оказался во главе руководства республики. С тех пор на протяжении более 25 лет работали вместе, рука об руку. Хочу особо подчеркнуть, что он страстно желал, чтобы Кыргызстан был и экономически, и культурно динамично развивавшейся республикой, чтобы благосостояние ее народа повышалось год от года, по темпам социально-экономического и духовного развития ома не отставала от братских республик. Чынгыз Торокулович вместе с нами от души радовался успехам Кыргызстана, вместе с тем огорчался его неудачами, переживал недостатки и ошибки в делах республики. Будучи корреспондентом «Правды» около пяти лет, на ее страницах поднимал ряд важных проблем, связанных с развитием экономики и культуры Кыргызстана. Наряду с этим остро, но справедливо подвергал критике негативные факты, имевшие место в деятельности партийных, советских, хозяйственных органов и общественных организаций республики.

Чынгыз Торокулович Айтматов свое писательское призвание глубоко сочетал с общественно-политической и государственной деятельностью. Думаю, что эго сыграло неоценимую роль в его жизнедеятельности, давало много такого, что необходимо для творчества, глубокого осмысления жизненных явлений.

Уже отмечалось, что с 1961 года Ч. Т. Айтматов был членом ЦК. Избирался делегатом шести съездов Компартии Киргизии, четырех съездов КПСС. С того же времени избирался депутатом Верховного Совета Киргизской ССР и Верховного Совета СССР всех созывов до 1990 года. Жизнь республики знал глубоко и досконально, имел постоянное широкое общение с представителями почти всех слоев населения, не замыкался в стенах писательского кабинета, часто бывал в различных регионах республики. Активно участвовал в работе съездов Компартии Киргизии, пленумов ее ЦК заседаний сессии Верховного Совета Киргизской ССР, различных форумов, проводимых в республике.

Xотел бы особо подчеркнуть следующее. В так называемой горбачевской гореперестройке без всякого стеснения утверждали, да и в нынешнее демвремя некоторые новоявленные демократы утверждают, что при административно-тоталитарной системе якобы не было никакой демократической творческой свободы для писателей, все они писали свои произведения так, как им подсказывала партия, не могли свободно выражать свои творческие мысли.

Скажу прямо, что это — чушь собачья. Мне не даст соврать Чынгыз Торокулович, да и не только он. Айтматов был самым свободным и независимым писателем и общественно-политическим, государственным деятелем. На любом форуме республиканского или союзного масштаба, никогда не выступал по «заказу» ЦК, всегда говорил о том, что считал необходимым сказать по обсуждавшимся проблемам. Партия, ее руководящие органы никогда не заказывали Чынгызу Айтматову или другим знаменитым писателям писать лакированные литературные произведения, то есть приукрашивать советскую действительность. Какие произведения и на какие темы пишет Айтматов — этот вопрос никогда не рассматривался в стенах ЦК. Он свои произведения издавал сначала в центральных издательствах, только потом они перепечатывались и переводились на киргизский язык в республике. Словом, могу сказать, что Чынгыз Айтматов был свободным художником в полном смысле этого слова. За период моей работы во главе республики Айтматов, если мне не изменяет память, побывал более, чем в двадцати зарубежных странах. Но я не помню ни одного случая, когда бы ЦК, скажем, давал наставления Айтматову относительно того, как себя вести в странах его пребывания. В этом не было абсолютно никакой необходимости.

За многие годы совместной работы с Айтматовым у меня с ним было бесчисленное количество официальных и неофициальных встреч. И все они носили взаимный уважительный характер. Мы часто ездили в составе делегаций Кыргызстана на различные юбилейные торжества братских республик, ныне независимых суверенных государств. Иногда самолет летел долго, несколько часов. И у нас всегда было много тем для беседы и обмена мнениями по самым различным вопросам. Чынгыз Торокулович—непревзойденный собеседник. Вспоминаю один из многих случаев наших совместных путешествий. Ноябрь 1984 год. Мы в составе делегации Кыргызстана участвовали на празднике 60-летия образования Туркменской ССР. Из Ашгабада до Бишкека самолет ЯК-40 летит 4 часа. Туркменские друзья проводили нас очень тепло и радушно. Как только самолет поднялся в воздух, началась наша беседа. И она была до того интересная, что ее прервала только стюардесса (бортпроводница на самолете), сообщая, что самолет приземляется в аэропорт «Манас». А сколько таких бесед у нас было во время совместных полетов Бишкек — Москва и обратно. Все это я вспоминаю с приятным чувством.

Создавая Чынгызу Айтматову необходимые условия для жизни и работы во Фрунзе и на побережье Иссык- Куля, мы не оставляли без внимания его опасения относительно перспективы его роДного села «Шекер».Принимали меры по улучшению его благоустройства, жизненных условий живущих там людей.

Что же было сделано конкретно по этому селу? Всего-то я сейчас не расскажу, прошло много времени. Было сделано немало за четверть века. Конечно не только там, а в целом по всей республике. Например, хорошо помню, что чересчур крупное хозяйство, каким был колхоз «Россия», было разукрупнено. Село «Шекер» стало самостоятельным колхозом, тем самым было облегчено руководство хозяйством, оно стало оперативнее. Были построены новая школа, Дворец культуры, медицинские учреждения, детский сад, дороги, водопровод. Большая помощь была оказана колхозникам с ссудами, выдавались стройматериалы для строительства индивидуальных добротных домов, причем они строились по типовым проектам с учетом сейсмических условий.

Можно сказать, что сейчас село Шекер — одно из наиболее благоустроенных сел в Таласской долине. «В Шекер я наезжал довольно часто — два-три раза в году,— пишет Айтматов… Наш «Шекер» большой, крепко укрепляющийся киргизский аил. Триста с лишним дворов. Как ни приеду — то тут, то там новые дома, под новыми крышами. Прибавляются дворы, растет аил». Это писал Ч. Айтматов еще в 1975 году, т. е. 15 лет тому назад в своей статье «Снега на Манасе». Но за истекшее время село Шекер еще больше похорошело. В этом сомнения нет. Без ложной скромности могу сказать, что мы в долгу перед Айтматовым не остались. Мы высоко ценили его великий талант, чтобы он развивался вглубь и вширь, показывал все свои бесценные грани. Мы старались создать надлежащие условия для его жизни и творческой деятельности.

Мне вспомнились слова известного советского писателя, Героя Социалистического Труда, главного редактора «Литературной газеты» Александра Чаковского в разговоре, состоявшемся в 1976 году во время декады русской литературы в Киргизской ССР. В личной беседе он мне сказал: «Вчера нас, группу писателей пригласил в гости Чынгыз Айтматов. Прием был замечательный, мы почувствовали настоящее киргизское гостеприимство. У него замечательный, красивый особняк». Затем он добавил: «Вы создали Айтматову райские условия, живет он, как при коммунизме. Ни один советский писатель, кроме Айтматова, в таких условиях не живет».

Я пытался ответить А. Маковскому в шутливой форме: «Александр Борисович! Кто-то должен начинать жить в коммунистических условиях, чтобы потом это учитывали другие наши писатели. Айтматов у нас один. Мы надеемся, что он оправдает нашу большую надежду и созданные для него условия будут способствовать рождению замечательных творений литературы». «Дай Бог Вам»,— сказал Александр Борисович.

Я с Айтматовым был в самых хороших товарищеских отношениях. Он вместе с нами принимал активное участие в жизни республики. О Киргизстане, его народе, культуре, достижениях и проблемах очень много им написано. Все, что он писал, подхватывали средства массовой информации, сразу делали достоянием широких масс читателей не только республики, но и Союза.

За многие годы общения, бок о бок работая с ним, у меня составилось впечатление о Чынгызе Айтматове, как высокоодаренном человеке, обладающем бесценным писательским талантом, как высочайшем мастере художественного слова. Я уже много лет непосредственно не общаюсь с ним. Но мое первоначальное впечатление о нем остается неизменным. Его главный принцип общественно-политической и писательской деятельности: говорить и писать только правду, какая бы она не была — сладкая или горькая. Для него, как я думал, и сейчас думаю, нет цены на правду. Он никогда не разминется со своей совестью, все его мысли выражают только то, что думает, что проходит через его сердце.

Мы услышали в 1989 году из уст одного киргизского акына одно сравнение. Он сказал: «Чынгыз для нас жылдыз» (то есть Чынгыз для нас яркая звезда). Здесь, конечно, просматривается гиперболическое преувеличение, но оно несомненно выражает высочайшую оценку его литературного творчества, глубочайшее уважение к нему, как человеку.

Много лет зная Ч. Айтматова, я всегда полагал и сейчас полагаю, что его высказывания по тем или иным социально-политическим и культурным вопросам совершенно чужды конъюнктурно-приспособленческих соображений. Ч. Айтматов заслуженно признан современным великим писателем. А все сказанное великими должно оставаться неизменным во что бы то ни стало, какие бы повороты в истории не произошли.

Буду откровенен: иногда у Чынгыза Торокуловича происходит противоположное тому, что было сказано выше. Это, конечно, вызывает глубокое сожаление. Возможно это происходит случайно, помимо его воли? Чтобы получить ответ на этот вопрос, я хотел бы привести только отдельные примеры. Я заранее прошу извинения у читателя, чтобы он не обвинил меня в нескромности, так как примеры, которые будут приведены, связаны в определенной мере с автором этих строк.

В июне 1984 года у нас во Фрунзе имело место крупнейшее событие. Открылась Государственная библиотека имени В. И. Ленина —Киргизское Национальное книгохранилище. Эта библиотека теперь стала гордостью всей республики, все рассматривают ее, как путеводную звезду, освещающую путь к знаниям, к сокровищницам общечеловеческой культуры. На торжественном собрании по случаю такого неординарного события выступил и Ч. Айтматов.

Вот что он говорил: «Мы присутствуем при знаменательном событии, венчающим уникальный труд зодчих и строителей, событии, имеющем исключительно важное значение в культурной жизни советского Киргизстана. Перед нами впервые открываются двери Главного дома книги республики, храма знаний и искусства, это новое прекрасное сооружение в столице республики является средоточием научных и духовных ценностей, заключенных во всеобъемлющем символе мысли и слова— в печатном знаке, в неисчислимых строках и страницах научных, политических и художественных текстов.

Сам по себе этот факт, приуроченный к 60 годовщине Киргизской ССР и Компартии Киргизии свидетельствует о многом: о глубинных и благодатных процессах в нашей истории, прежде всего научно-интеллектуальных достижениях и культурном развитии киргизского народа за годы Советской государственности. Не случайно, а вполне закономерно, что наша головная государственная библиотека будет носить отныне имя В. И. Ленина, сочетавшего в себе гениальные качества, революционера и мыслителя, творца и знатока книги, выдающегося вождя народов, почерпнувшего в свое время огромные научные знания в залах крупнейших европейских библиотек.

В то время в горах Киргизии еще не существовало самого понятия библиотеки. Но назревающая русская революция уже несла на своих крыльях и знаменах свет знаний и передовой идеологии в колониальные окраины страны, в частности в среднеазиатские регионы. Сегодня мы с гордостью осознаем тот факт, что располагаем своей современной национальной библиотекой, государственной по значению и статусу, одной из крупнейших в стране, собравшей в своих хранилищах великое книжное богатство разных народов, на разных языках, оборудованной по последнему слову библиотечной индустрии и технологии. Этот дворец книги предназначен для народа и во имя просвещения народа. Позвольте мне от лица киргизской научно-художественной общественности, от имени всей интеллигенции республики поблагодарить Коммунистическую партию и Советское правительство, руководство Киргизии и в этом ряду особо отметить заслуги товарища Т. У. Усубалиева, положившего много труда в реконструкцию нашей столицы. И в данном случае, в сооружении новой библиотеки, за постоянную заботу и пестование науки и культуры современного киргизского народа». («Советская Киргизия», 15 июня 1984 г.).

Хотел бы привести еще другой пример. Август, 1979 год. Дворец спорта имени В. И. Ленина, где собралось более трех тысяч лучших представителей рабочего класса, колхозного крестьянства, научной и художественной интеллигенции, представителей других слоев трудящихся Советского Киргизстана. Торжественное заседание посвящено знаменательному событию—вручению городу Фрунзе высокой награды Родины — ордена Трудового Красного Знамени. Город был удостоен этой награды за заслуги его трудящихся в революционном движении, их вклад в борьбу с немецко-фашистскими захватчиками в годы Великой Отечественной войны, успехи, достигнутые в хозяйственном и культурном строительстве, и в связи со 100-летием со времени его основания. Исключительно важное событие в жизни киргизского народа. На этом торжественном заседании в числе выступавших был и Чингиз Айтматов. В его речи есть такие волнующие строки: «Как столица, Фрунзе— плод ленинской национальной политики, сплав, именуемый дружбой и братством Советских народов… Фрунзе— колыбель нашей культуры и науки… Славя 100- летие Фрунзе, сегодня мы оглядываемся на минувшее и думаем о предстоящем.

Для нас второе столетие по Фрунзенскому летоисчислению— это время небывалых ранее свершений. Город переживает пору бурного роста, архитектурного обновления, улучшения дизайна и коммуникаций. Так оно и должно быть. Справедливости ради следует сказать на этом большом собрании, что главным строителем города является сам Турдакун Усубалневич Усубалиев, примите эти слова от нас как признание горожан» (Кн.: «В единой братской семье», Фрунзе, 1981, стр. 77).

Вот идет XVI съезд Компартии Киргизии. Январь 1976 г. Чынгыз Торокулович Айтматов — один из первых выступающих делегатов съезда. Я уже подчеркивал, что в своих речах он всегда говорил только то, о чем он думает, что его волнует, что по его мнению позитивно, а что негативно и следует убрать с пути. В период моей работы он, как было отмечено, участвовал в работе шести съездов Компартии Киргизии и я ни разу не задавал ему вопроса о том, о чем он будет говорить на съезде. Это у нас было не принято. «Мне хотелось бы,— говорил он, поделиться своими впечатлениями о том, как от съезда к съезду, с возрастанием объема, масштабов, размаха созидательной деятельности и авторитета, нашей республики, как вместе с этим наблюдается возрастание не только политической активности коммунистов, но и общей духовной культуры, сказывающейся в углублении познаний и решений самых различных новых, ранее неведомых проблем современного индустриального и социального развития как степень подготовленности н квалифицированности людей в широком понимании этого слова. Это не значит, конечно, что у нас нет непреодоленных недостатков и пробелов. Но мы активно растем вместе с ростом республики. Мы идем в ногу с требованием времени и во всем этом большая заслуга воспитательной роли ЦК и всей партийной организации в целом…

Рассматривая современные проблемы развития киргизский литературы и общественных знаний, мы от всей души приветствуем недавно принятое ЦК КП Киргизии решение о мерах по улучшению преподавания киргизского языка в школах республики. Это очень своевременная и мудрая забота на новом историческом этапе, это настоящее партийное отношение к проблемам живой развивающейся культуры. Ведь каждый язык при соответствующих условиях способен к совершенствованию как путем внутреннего саморазвития, так и путем прямого и косвенного обогащения за счет ресурсов наиболее общепринятых распространенных языков» (стр. 117).

«В заключение — два практических момента. Первый — вы все уже наслышаны, наверное, что в апреле нынешнего года (1976 г.) в нашей столице, во Фрунзе, состоится IX Всесоюзный кинофестиваль с участием кинодеятелей из социалистических стран. Это очень крупное и почетное дело для нас. Это большая честь республике, факт уважения и признания нашей культуры. Но и это стало ответственным делом, своеобразным экзаменом на зрелость. К нам прибудет свыше 400 кинодеятелей, гостей, журналистов. За 8 дней будет продемонстрировано около 100 новых фильмов… Город должен принять фестивальный вид, город должен на несколько дней стать столицей советского киноискусства. Все, что от нас будет зависеть, мы будем делать. Но я откровенно должен сказать, Турдакун Усубалиевич, без опеки с Вашей стороны, мы можем оказаться в очень затруднительном положении. Прошу Вас поддержать нас в дни праздника и в дни испытаний». (Стенограмма XVI съезда КП Киргизии, стр. 118). Сразу хочу отметить, что ЦК Компартии Киргизии, его первый секретарь всячески поддержали просьбу Ч. Айтматова. IX Всесоюзный кинофестиваль прошел на высшем уровне. Об этом широко писали в средствах массовой информации республики и союзного центра.

Вот что впоследствии написал ЦК председатель Госкомитета по кинематографии СССР Ф. Т. Ермаш: Первому секретарю ЦК Компартии Киргизии тов. Усубалиеву Т. У.

Глубокоуважаемый Турдакун Усубалиевич!

25 апреля с. г. в городе Фрунзе завершил свою работу девятый Всесоюзный кинофестиваль, прошедший под знаком исторических решений XXV съезда КПСС.

Итоги фестиваля, высокая оценка, которую он получил со стороны прессы и широкой общественности, дают основание утверждать, что форум кинематографистов в столице Советской Киргизии стал важным и ярким событием в культурной жизни страны, подлинным праздником советского многонационального киноискусства.

Всесторонняя помощь со стороны ЦК Компартии и Правительства Киргизии и особенно Ваше личное заботливое внимание оказали решающее воздействие на обеспечение высокого идейного и организационного уровня фестиваля.

Дни, проведенные на киргизской земле, стали незабываемыми для всех участников и гостей кинофестиваля.

Позвольте выразить Вам за это от лица всех кинематографистов глубокую и сердечную благодарность, пожелать новых успехов народу и Коммунистической партии Советской Киргизии.

С уважением

Ф. Т. Ермаш»

14 мая 1976 г.

№ ФЕ—15/132 пр.

Затем я получил личное письмо Чынгыза Торокуловича, в котором он сам высоко оценивал результаты Всесоюзного кинофестиваля, прошедшего в Киргизстане. Письмо, мне кажется, представляет интерес для читателя, поэтому публикую его текст.

«Уважаемый Турдакун Усубалиевич!

Пишу Вам собственноручно по поводу следующего. Поздравляю Вас с праздником 1 мая и от имени всего киргизского народа хочу выразить свою благодарность и сказать спасибо за Ваше прямое содействие в проведении Всесоюзного кинофестиваля на высшем уровне. Столько лет руководя республикой, Вы приобрели богатый опыт руководителя. Вы вносите свой вклад в развитие культуры, духовности нашего народа. Деятели искусства, прибывшие на фестиваль, высоко оценили вашу человечность и интеллигентность. В связи с чем хочу сказать, что мы гордимся Вами и желаем Вам успехов и здоровья.

29/1V 1976 г. Ч. Айтматов»

На том же XVI съезде Компартии Киргизии Чингиз Айтматов говорил еще об одном важном деле.

«Из всех событий прошлого года,— сказал он,— больше всего и сильнее всего запало мне в душу республиканское совещание чабанов во Дворце спорта во Фрунзе. Эта была волнующая встреча тысяч тружеников гор и степей. Я еще тогда в своем выступлении благодарил ЦК и лично Вас, Турдакун Усубалиевич, за это благородное дело и еще раз хочу поблагодарить Вас перед лицом делегатов съезда» (стенографический отчет XVI съезда КП Киргизии). Фрунзе, 1976 г., стр. 117—119).

«Имея в виду постоянно растущую ответственность партии за дела на местах, на всех участках и сферах жизни, мы с удовлетворением отмечаем на нашем XVII съезде Компартии Киргизии, что коммунисты и народы республики трудились в эти годы с большой отдачей, в духе требований времени. Куда бы мы не обратили свой взор, во всех отраслях народного хозяйства республики есть движение, есть перемены, есть отрадные достижения. Обо всем этом, о программе дальнейшего развития республики, а также и о серьезных недостатках в различных отраслях народного хозяйства было объективно сказано в отчетном докладе ЦК Компартии Киргизии, с которым выступил здесь первый секретарь тов. Т. У. Усубалиев, опытнейший партийный деятель, он сумел в высшей степени аргументированно, достойно изложить в докладе всю многогранную работу партийной организации республики. Наша республика — республика восходящая, растущая. И количественно и качественно: по насыщенности, интенсивности производственной деятельности на единицу времени и площади мы занимаем не последнее место в Союзе.

…Какое мы испытывали воодушевление, когда стало известно о проекте Иссык-Кульско-Чуйского производственно-территориального комплекса, предусматривающего наряду с промышленными и аграрными мероприятиями переброску части стока реки Сары-Джаз в озеро Иссык-Куль. План дорогой, трудоемкий, но смелый и прекрасный… есть предложение изначально предусмотреть, изначально утвердить во всех проектах и документах долю пополнения Иссык-Куля, как незыблемую и неприкосновенную величину. Уважаемый Турдакун Усубалиевич, честь и хвала Вам как инициатору этого проекта. Я обращаюсь к вам. Нельзя ли сделать так, чтобы доля Иссык-Куля — полмиллиарда кубов воды ежегодно, такое количество влаги требуется, чтобы сохранить озеро в нынешнем состоянии, была бы конституционно и юридически оговорена и закреплена законом… Иссык- Куль уникален, единственен, хрупок и защита его от нас самих требует нашей собственной предусмотрительности» (XVII съезд КП Киргизии, стенографический отчет, 1981 г., стр. 153—159).

Хотел бы также сделать ссылки на некоторые документы, свидетельствующие о моем самом добром товарищеском отношении к Чынгызу Торокуловичу, о высокой оценке ЦК его творческой деятельности. Мы всегда защищали Ч. Айтматова от необоснованных нападок на него со стороны тех, кто с черной завистью пытался опорочить творчество писателя. Вот только один пример.

В январе 1963 года состоялось совещание творческой интеллигенции республики. В своем выступлении я, как первый секретарь ЦК, подверг резкой критике позицию отдельных писателей, которые проявляли по существу национальную ограниченность в некоторых вопросах литературы, в частности, в вопросе о том, на каком языке надо писать. По этому вопросу я высказал следующее суждение.

«В нашей стране каждому гражданину, каждому писателю представлена полная возможность говорить и писать на любом языке. В последние годы у нас некоторые писатели свои произведения пишут на киргизском и русском языках. Я имею в виду, прежде всего, Чынгыза Айтматова.

Это новое, отрадное явление в нашей киргизской советской литературе, его надо всячески приветствовать. Это новая форма. Она способствует укреплению интернациональной основы творчества наших писателей, облегчает взаимный обмен духовными богатствами народов нашей страны, ведет к возникновению новых общих черт культуры советских народов.

К сожалению, есть факты, которые говорят о том, что у нас отдельные товарищи не понимают и не хотят понять значение этого нового явления в нашей литературе и того, кто свои произведения пишет не на киргизском языке, они обвиняют чуть ли не в «измене» киргизской национальной литературе.

В произведениях Чынгыза Айтматова, как и других писателей, правдиво показывается жизнь, борьба трудящихся Киргизстана. В его произведениях чувствуется биение сердца киргизского советского писателя. Некоторые свои произведения Айтматов написал на русском языке. Но можно ли, основываясь на этом факте, обвинять Айтматова в «измене» киргизской национальной литературе, можно ли считать его не киргизским писателем? Нет, нельзя. Разве это не проявление факта национальной ограниченности и замкнутости, наносящей вред делу сближения культур народов. Это по меньшей мере, недомыслие.

Эти товарищи не понимают, что сейчас понятие «национальное» постепенно приобретает более богатое семантическое содержание, выражает приближение национального к интернациональному».

В своей статье «Экономическая и духовная общность советских народов», опубликованной в журнале «Коммунист» (январь 1964 г.) я также старался оградить произведения Айтматова от необоснованной, тенденциозной критики.

В статье подчеркивалось:

«У нас в республике было немало споров вокруг творчества выдающегося советского прозаика, лауреата Ленинской премии Чынгыза Айтматова. Он ярко изобразил современных советских людей, показав в образах своих героев сочетание лучших национальных традиций, обычаев и особенностей с едиными советскими, общими для всех советских людей чертами. И вот многие обрушились на произведения Ч. Айтматова, обвиняя его в том, что он извращает облик киргизов, лишает его национальной специфики, что обязательно надо изображать киргиза, сидящим на корточках и т. д. Думается нам, что в этом споре прав писатель, подметивший у людей не только национальные черты, а н черты, общие для всех советских людей, отражающие процесс сближения наций, формирования у них коммунистического мировоззрения и морали».

В других своих выступлениях и статьях также неоднократно подчеркивал значение произведений Чингиза Айтматова, его творчества в киргизской советской литературе.

29 сентября 1978 года. Актовый зал Президиума Верховного Совета Киргизской ССР. Здесь собрались руководители ЦК и Правительства, представители научной и творческой интеллигенции по случаю такого знаменательного события, как Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении Чынгызу Айтматову звания Героя Социалистического Труда за его большие заслуги в развитии советской литературы и плодотворную общественную деятельность.

Выступая на этом торжественном заседании я говорил следующее.

«Уважаемые товарищи! Как вам известно, за большие заслуги в развитии советской литературы и плодотворную общественную деятельность народному писателю Киргизской ССР товарищу Айтматову Чынгызу Торокуловичу присвоено высокое звание Героя Социалистического Труда.

Мне доставляет огромное удовольствие выполнить почетное поручение — передать Айтматову Чынгызу Торокуловичу сердечное поздравление Генерального секретаря ЦК КПСС, Председателя Президиума Верховного Совета СССР Леонида Ильича Брежнева и по поручению Леонида Ильича вручить тов. Айтматову орден Ленина и золотую медаль «Серп и Молот».

Дорогой Чынгыз! Ваши заслуги в развитии советской литературы и общественную деятельность исключительно высоко оценили ЦК КПСС, Президиум Верховного Совета СССР.

Этой высокой оценке вашей творческой деятельности вместе с Вами искренне радуемся мы все, радуются коммунисты, все трудящиеся Киргизстана. Мы видим в этой награде высокую оценку профессиональной зрелости сегодняшней киргизской советской литературы, признание небывалого роста духовной культуры киргизского народа, его социально-художественного мышления.

Мы знаем, что на нелегкий, на благородный писательский путь Вы вступили два с половиной десятилетия назад. За это время ваши произведения завоевали огромную популярность в нашей стране. Благодаря своей высокой одаренности, творческому освоению традиций прогрессивной мировой литературы, особенно русской классической и советской литературы, а также национальной киргизской литературы Вы стали одним из крупнейших мастеров многонациональной советской культуры. Читая ваши произведения, мы видим, что основой ваших творческих достижений является партийность, безграничная любовь ко всему советскому народу, его неотъемлемой части — киргизскому народу, непередаваемая гордость за его грандиозные, поистине сказочные успехи в социально-экономической и духовной жизни, достигнутые под руководством ленинской партии в единой братской семье социалистических наций и народностей, гордость за советского человека, рожденного новой исторической действительностью и воспитанного Коммунистической партией.

Вы, как талантливый и высокоодаренный художник слова, создали яркую галерею образов простых людей, вышедших из глубины народной жизни, ставших свидетелями и самыми активными участниками исторических преобразований, осуществленных за годы Советской власти в некогда отсталом крае.

В ваших произведениях с исключительно большой художественной силой и поэтическим вдохновением раскрыты богатый духовный мир нового человека Киргизстана, чистота его нравственных и общественных устремлений.

Герои произведений тов. Айтматова — это носители высокогуманных человеческих идеалов и принципов, это люди несгибаемой воли, твердых и моральных убеждений, чистых помыслов и душевной красоты. Все эти качества героев писателя привлекают к ним неослабное внимание, рождают горячую любовь широких кругов читателей.

Важной особенностью творчества тов. Айтматова является то, что оно пронизано высокой партийностью, представляет собой гармоническое единство национального и интернационального и вошло во всесоюзную художественную сокровищницу, как явление новаторское и широкомасштабное, внесло большой вклад в дальнейшее развитие принципов социалистического реализма в современной киргизской литературе.

Такие замечательные произведения тов. Айтматова, как «Джамиля», «Первый учитель», «Материнское поле», «Прощай, Гульсары!», «Белый пароход», «Ранние журавли», поставили его в ряд выдающихся талантливых художников слова.

Тов. Айтматов внес большой вклад в развитие не только киргизской советской литературы, но и в известной мере всей нашей многонациональной советской литературы. Произведения Чингиза изданы почти на всех языках народов СССР. Он — первый национальный художник, произведения которого обрели широкую международную известность, пропагандируя за рубежом советский образ жизни, небывалые завоевания киргизского народа в социально-экономической и культурной жизни в братской семье советских народов.

На Всесоюзном съезде учителей 4 июля 1968 года Л. И. Брежнев сказал:

«Книги М. Горького, В. Маяковского, А. Толстого, М. Шолохова, А. Фадеева, К. Федина, М. Ауэзова, Н. Тихонова, М. Рыльского, Л. Леонова, С. Вургуна, А. Твардовского, К. Симонова, Ч. Айтматова, Э. Межелайтиса, Р. Гамзатова и многих, многих других выдающихся советских писателей и поэтов, творчество которых вдохновлялось и вдохновляется коммунистическими идеалами, составляют духовное богатство нашего народа. А потому — и золотой фонд советской школы. Отрадно отметить, что этот фонд год от года пополняется новыми произведениями, в которых отражаются наша современность, зримые черты коммунизма».

Мы радуемся и гордимся этой высокой оценкой творчества нашего дорогого земляка.

Нельзя не отметить и тот факт, что, возглавляя Союз кинематографистов Киргизской ССР, тов. Айтматов многое сделал и делает для развития киргизской советской кинематографии. Если сегодня киргизская кинематография вышла на большую всесоюзную арену, то здесь есть огромная заслуга тов. Айтматова.

По многим произведениям тов. Айтматова поставлены художественные фильмы и спектакли в театрах Москвы, столиц братских республик.

Тов. Айтматову Чынгызу Торокуловичу присуждены Ленинская премия, дважды — Государственная премия СССР. Государственная премия Киргизской ССР.

Тов. Айтматов наряду с художественным творчеством ведет большую общественную и научную деятельность. Им написаны многочисленные литературно-критические, публицистические статьи по различным вопросам современной общественной жизни. Он является членом ЦК Компартии Киргизии, депутатом Верховного Совета СССР, заместителем председателя Комитета солидарности стран Азии и Африки, секретарем правлений Союзов писателей и кинематографистов СССР. Он — член редколлегий «Литературной газеты» и журнала «Новый мир». Тов. Айтматов участвовал во многих важных международных встречах литераторов, деятелей культуры, где не раз выступал как страстный защитник нашего коммунистического мировоззрения.

Творчество тов. Айтматова, как и творчество других выдающихся представителей современной советской литературы и искусства,— живое олицетворение невиданного бурного роста духовной культуры нашего многонационального социалистического государства, добившегося исторических успехов на пути к коммунизму.

Присвоение тов. Айтматову звания Героя Социалистического Труда творческая интеллигенция, трудящиеся республики восприняли как исключительно высокую оценку его творчества, достижения всей киргизской советской культуры. Нет сомнения в том, что эта высокая награда еще больше будет вдохновлять тов. Айтматова Чынгыза Торокуловича на новые творческие свершения во имя дальнейшего процветания многонациональной социалистической культуры. Мы уверены также в том, что тов. Айтматов порадует советских читателей новыми произведениями, написанными на высочайшем идейном и художественном уровне. Чынгыз сейчас в самом расцвете своих творческих сил. А это—верная гарантия того, что он безусловно создаст новые талантливые произведения.

Позвольте мне от имени ЦК Компартии Киргизии, Президиума Верховного Совета и Совета Министров республики горячо поздравить Вас, дорогой Чынгыз Торокулович, с высокой наградой Родины и пожелать Вам доброго здоровья, большого человеческого счастья, неиссякаемых духовных сил и энергии, новых творческих взлетов».

В своем ответном слове Ч. Айтматов говорил: «Надо ли объяснять какие радостные чувства наполняют душу мою в этот торжественный час,— сказал он. Надо ли объяснять, каким пониманием долга и благодарности проникнуто сознание человека, когда он получает знаки наивысшей награды страны, когда он имеет счастье сознавать себя, как личность перед лицом народа, общества, партии.

Сегодня я поистине счастлив и от всей души обращаю слова признательности к ЦК КПСС, к Президиуму Верховного Совета СССР, к Советскому правительству, лично к товарищу Леониду Ильичу Брежневу.

Вместе с этим я хотел бы высказать свое сыновнее признание киргизскому народу, без которого я не мыслю себя, ибо народ во все времена есть ценитель и хранитель всего лучшего, что создают его мастера, во все времена жизненный опыт и вековые усилия народа есть духовная опора художника, тем более в маши дни, когда процесс творчества неразрывно связан с жизнью социалистического общества как проявление исторически новой формы взаимоотношений художника и народа в их общей созидательной деятельности.

Сегодня мне воздаются большие почести. Эту великую честь я не могу воспринимать лишь как собственную заслугу, ибо я прекрасно понимаю, что в этом заключена оценка более общего порядка — это еще одно признание достижений культуры, литературы и искусства нашей республики, современной киргизской интеллигенции.

Каждый человек вправе рассматривать себя исторически — в контексте своей среды, эпохи, народа, его прошлого, настоящего и будущего. Киргизский народ переживает в наши дни период подъема, возрождения, культурного расцвета, восполнения всего упущенного в прошлом. И потому наша повседневная жизнь насыщена очень значительными событиями, к которым мы уже привыкли. Вот несколько из них, совершившихся совсем недавно. Величественный монумент Борцам революции вознесся в центре столицы республики. Ошский драматический театр выступает на прославленной сцене Малого театра в Москве. Ленинградская студия «Ленфильм» на основе киргизской литературы в содружестве с киргизскими кинематографистами завершает съемку нового фильма. Около 50 новых работ киргизских художников принято на Всесоюзную выставку современной советской живописи. Все это я перечисляю с тем, чтобы сказать, что мое творчество — лишь частица этого общего творческого процесса.

Без излишней скромности я хочу сказать, что сделано мной, пожалуй, гораздо меньше, чем предстоит сделать, если будет на то время и здоровье».

Тов. Айтматов выразил глубокую признательность Центральному Комитету Компартии Киргизии. «Бюро ЦК, которые всегда с большим вниманием, доброй взыскательностью следят за его творчеством и творчеством других деятелей литературы и искусства, проявляют постоянную заботу об идейно-художественом развитии киргизской литературы». («Советская Киргизия», 30 сентября 1978 г.)

Вспоминая былые добрые взаимоотношения между нами, продолжавшиеся более 25 лет, я более чем удивлен пируэтом, полным разворотом, сделанным Чынгызом Торокуловичем на XVIII съезде Компартии. Кроме того высказывания, о котором было упомянуто в начало этого раздела, посчитал возможным предъявить мне и ряд других, на мой взгляд, необоснованных претензий, вернее обвинений.

Например, он заявил с трибуны съезда: «…уже не первый год и не первое десятилетие ставим мы вопрос о проведении 1000-летнего юбилея величайшего киргизского эпоса «Манас» …Были на этот счет разговоры, но воз и ныне там… Такая же судьба постигла идею о проведении в 1986 году 975-летнего чествования Юсуфа Баласагунского, знаменитого древнетюркского поэта и мыслителя, гуманиста и дидактика, родившегося и жившего в Баласагуне, в окрестностях нынешнего Токмака. Поэзия Юсуфа Баласагунского, рукописи, которые хранятся как уникальные ценности в Вене и Каире, являются именно нашим национальным достоянием» (Стенографический отчет, стр. 112).

Начну с вопроса о проведении юбилея эпоса «Манас». Сейчас вспоминаю некоторые детали моих разговоров с Чынгызом Торокуловичем. В 70-х годах у меня была с ним не одна беседа на эту тему. Я говорил: «Я тоже мечтаю, как и Вы, отметить юбилей этой общенациональной святыни. Но необходимо осуществить огромную подготовительную работу с тем, чтобы юбилей, когда он состоится, приобрел не только всесоюзный характер, но и звучал за пределами Союза, в цивилизованных зарубежных странах. Для этого, в первую очередь, надо издать эпос в полном объеме вариантов великих сказителей Сагымбая Орозбакова и Саякбая Каралаева, к чему мы уже приступили, и об этом вы знаете. По совету ЦК. вы возглавляете редакционную коллегию по изданию эпоса. По решению ЦК создан сектор эпоса «Манас» в институте языка и литературы АН Киргизской ССР, для ведения научных исследований по этому произведению.

Прежде чем провести юбилей, мы обязаны сделать эпос достоянием всего народа Кыргызстана. А ведь ни для кого не секрет, что наше нынешнее молодое поколение еще не имеет достаточного представления об идейно- художественном содержании эпоса. Это, прежде всего, из-за того, что до середины 50-х годов, как вам известно, оценка эпоса «Манас» была не однозначной. Было немало негативных оценок. Все это в определенной мере тормозило издание эпоса даже на киргизском языке. Эпос «Манас» почти не издавался на русском языке, если не считать его отдельные небольшие отрывки. В этой связи я хотел бы посоветовать Вам следующее. Вы, Чынгыз Торокулович, известный писатель… Ваши произведения читают во многих зарубежных странах. Вы прекрасный знаток русского языка и русской литературы. Почему бы Вам не взяться за такую работу, как переложение идейно-художественного содержания эпоса на русский язык в прозе. Вашу работу мы издали бы массовыми тиражами. Это в огромной степени способствовало бы тому, чтобы сделать эпос достоянием многомиллионного русскоязычного населения огромной страны, какой является Советский Союз. Такая книга широко распространилась бы и в зарубежных странах. Кроме того, как Вы прекрасно понимаете, проведение юбилея — не простое дело, требующее много материальных средств. На празднование мы должны пригласить много гостей из союзных республик и зарубежных стран. За время их пребывания в республике необходимо оказать им прием, достойный нашего народа. Для этого нам надо до юбилея сделать многое по застройке города и его благоустройству. Это требует немало средств и времени. А в каком состоянии находится сейчас наша республиканская столица — это вы не хуже меня знаете».

Чынгыз Торокулович согласился с моими доводами о необходимости проведения больших подготовительных работ к юбилею. Он дал согласие на то, чтобы взяться за переложение идейно-художественного содержания эпоса на русский язык в прозе. Впоследствии — через полгода — он два или три куска своей работы опубликовал в местном журнале. Потом, по какой-то причине, не стал продолжать эту работу, не довел до конца начатое дело. Я хорошо помню, что поручение ЦК—работу по переложению идейно-художественного содержания эпоса «Мамае» на киргизский язык в прозе выполнил сектор по манасоведению АН, в частности научный сотрудник Мусаев. Было сделано много по популяризации «Манаса».

В сентябре 1982 г. на заседании бюро ЦК Компартии Киргизии состоялся широкий обмен мнениями по вопросу о переводе и издании на русском языке киргизского народного эпоса «Манас». Коротко воспроизвожу их содержание.

Эпос «Манас», занимающий исключительно важное место в киргизском народном творчестве, по праву может быть отнесен к уникальным памятникам мировой культуры. Будучи необычайно широким по охвату картин народной жизни, он за многовековое свое существование вобрал в себя народные идеалы, воплощенные в гуманистических, свободолюбивых и патриотических деяниях эпических героев. Главные идеи эпоса — героизм, патриотизм и самопожертвование киргизов в борьбе против иноземных поработителей за свободу и независимость. Убедительно и с большой художественной силой отражены в эпосе захватническая политика, кровавые войны, которые велись китайскими, манджурскими и джунгарскими поработителями.

За годы Советской власти со слов сказителей было записано свыше 60 вариантов «Манаса» общим объемом около 3 миллионов стихотворных строк. Запись эпоса поныне продолжается.

Начиная с 1940 года и по 1960 год, отдельные эпизоды из эпоса «Манас» четыре раза издавались на русском языке в переводе различных авторов. Однако из-за идейных просчетов при подготовке текстов и низкого художественного уровня переводов, вышедшие на русском языке в 1941 году книга «Манас», в 1946 году — «Великий поход» и в 1948 году — «Манас великодушный», согласно постановлению ЦК Компартии Киргизии от 27 июня 1952 года были изъяты из обращения. Более двадцати лет назад, в 1960 году, в издательстве «Художественная литература» вышла книга «Манас», подготовленная переводчиком Липкиным С. на основе его старых, подвергнутых в свое время критике переводов. Упомянутые книги в последующие годы не переиздавались, а новые не были написаны. Таким образом, в настоящее время эпоса «Манас» на русском языке не имеется.

Между тем интерес к этому духовному сокровищу с каждым годом растет как со стороны широкого круга читателей, так и научных работников. Отрывки из эпоса «Манас» в разные годы были выпущены на ряде языков братских республик нашей страны, а также в ГДР, Венгрии, Англии и Франции.

Сама жизнь настоятельно требует перевода эпоса «Манас» на русский язык, который, как известно, является языком межнационального общения, действенным средством взаимообогащенпя культур и укрепления дружбы народов.

Издание на русском языке эпоса «Манас» создало бы большие возможности для широкого ознакомления читательских масс с содержанием эпоса, способствовало бы развенчанию политики гегемонизма, воспитанию трудящихся, и особенно молодежи, в духе патриотизма, свободолюбия и героизма.

Многолетняя практика национальных культур Советского Союза убедительно подтверждает тот факт, что наиболее значительные произведения, вскоре после издания их на русском языке получают широкий доступ к огромному числу читателей нашей страны, а затем и за рубежом. Так было с грузинским эпосом «Витязь в тигровой шкуре», армянским — «Давид Сосунский», азербайджанским — «Кероглу», карелофинским — «Калевала» и другими.

По вопросу издания эпоса «Манас» были выслушаны мнения —компетентных работников Союза писателей, Академии наук Киргизской ССР и Госкомиздата республики. Было высказано предложение подготовить и издать однотомники прозаического пересказа эпоса «Мамае» па русском и киргизском языках и поэтического перевода его на русском языке в четырех томах. Эти издания найдут широкое распространение в республике и за ее пределами и, несомненно, вызовут живой интерес читателей.

Практическую работу по подготовке упомянутых изданий целесообразно поручить Институту языка и литературы Академии наук Киргизской ССР (сектор манасоведения) и Союзу писателей республики. В этих целях для организации и координации всех работ по отбору текстов, работы с переводчиками, отпечатки материалов и т. д. на период работы по подготовке и изданию однотомника и четырехтомника «Манас» выделить Союзу писателей Киргизии штатную единицу ученого секретаря и двух машинисток для отпечатки материала на русском и киргизском языках. Издать прозаический вариант «Манаса» в 1986 году на русском языке в объеме около 30 печатных листов, тиражом 60 тысяч экземпляров и на киргизском языке — 20 тысяч экземпляров. Поэтический вариант в 4-х томах выпустить в 1985—1990 годах в объеме по 30 печатных листов каждого тома, тиражом 30 тысяч экземпляров только на русском языке (издание поэтического варианта на киргизском языке по варианту О. Сагымбаева уже завершается). Предполагается, что упомянутые три издания будут хорошо иллюстрированными и красочно оформленными.

Предварительные подсчеты показывают, что на подготовку выпуска всех книг потребуется 280 тысяч рублей и 183 тонны бумаги. В связи с тем, что издание «Манаса» будет осуществляться в течение 8 лет, ежегодные расходы составят в среднем не более 35 тысяч рублей. В дальнейшем изданные книги будут реализованы и произведенные затраты компенсированы.

К подготовке прозаического и поэтического вариантов «Манаса» на русском языке правление Союза писателей Киргизии будет привлекать наиболее известных московских переводчиков, имеющих большой опыт перевода на русский язык народных эпосов и значительных произведений поэтов Средней Азин и Казахстана. В целях обеспечения высокого идейно-художественного уровня изданий эпоса «Манас» необходимо образовать редакционную коллегию, состоящую из наиболее известных и компетентных писателей и ученых республики. В основу работы над прозаическим и поэтическим вариантами взять лучшие записи манасчи Орозбака Сагымбаева и Саякбая Каралаева.

После такого обстоятельного обсуждения бюро ЦК Компартии Киргизии приняло следующее постановление «О переводе и издании на русском языке киргизского народного эпоса «Манас». (Архив Института истории партии при ЦК КП Киргизии, фонд 56, оп. 235, дело 130.)

«Руководствуясь указаниями В. И. Ленина о бережном отношении к культурному наследию, Коммунистическая партия и Советское правительство уделяют большое внимание сохранению и широкому использованию в коммунистическом воспитании трудящихся всего ценного и полезного в области культуры, литературы и искусства, в устном народном творчестве. В Киргизской ССР, как и во всей стране, проявляется постоянная забота о глубоком изучении и популяризации ценных произведений художественной культуры в прошлом. Только в условиях Советской власти стало возможным возродить к жизни, собирать, научно обобщать ранее бытовавшие в устной речи замечательные киргизские народные эпосы, высокохудожественно, ярко воплотившие вековые думы и чаяния народа, его стремления к свободе, -справедливости и счастью.

В течение многих лет специально созданный сектор манасоведения Института языка и литературы Академии наук Киргизской ССР ведет полную запись и глубокое изучение эпоса «Манас» — уникального памятника устного творчества киргизского народа. Записано и систематизируется несколько вариантов эпоса, завершается его издание на киргизском языке в четырех томах. Высокогуманные, свободолюбивые идеи эпоса «Манас», его замечательные художественные достоинства обусловливают возрастающий интерес к нему многочисленных читателей и ученых. Научными проблемами «Манаса» занимались такие выдающиеся русские ученые, как академики В. В. Радлов, В. М. Жирмунский и Е. Д. Поливанов, казахский ученый М. О. Ауэзов и многие другие. По эпосу «Манас» русскими и киргизскими учеными, научными работниками братских республик, а также исследователями зарубежных стран опубликовано свыше трех тысяч работ, в том числе более 30 крупных монографических исследований, подготовлены и защищены многочисленные кандидатские и докторские диссертации.

Вместе с тем эпос «Манас» все еще не имеет полноценных изданий на русском языке, являющемся могучим средством межнационального общения народов нашей страны. Это резко ограничивает возможности широкого ознакомления советских и зарубежных читателей с выдающимся произведением киргизского народа.

ЦК Компартии Киргизии ПОСТАНОВЛЯЕТ:

1. Обязать Академию наук Киргизской ССР, правление Союза писателей Киргизской ССР, Госкомитет Киргизской ССР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли:

• подготовить и издать до 1986 года на русском и киргизском языках однотомники трилогии народного эпоса («Манас», «Семетей», «Сейтек») в прозе;
• осуществить подготовку сводного текста трилогии эпоса «Мамае» в четырех томах и его поэтический перевод на русский язык, завершить выпуск четырехтомника к 1990 году;
• осуществить тщательный отбор текстов из имеющихся лучших вариантов «Ананаса», записанных от выдающихся манасчи. Обеспечить высокий идейно-художественный уровень сводного поэтического и прозаического вариантов эпоса, привлечь для отбора, составления текстов и перевода на русский язык высококвалифицированных переводчиков и ученых.

1. Утвердить состав редакционной коллегии по изданию трилогии эпоса «Манас» на русском языке (прилагается).
2. Совету Министров Киргизской ССР рассмотреть и решить вопросы, связанные с изданием трилогии эпоса «Манас» в прозаическом и поэтическом вариантах. Для организации и координации работы составителей сводных художественных текстов, переводчиков и авторов прозаических вариантов ввести с 1 января 1983 года в штат аппарата Союза писателей Киргизской ССР на период подготовки издания однотомников и четырехтомника «Манаса» штатные единицы ученого секретаря и двух машинисток.
3. Контроль за выполнением данного постановления возложить на отделы культуры, науки и учебных заведений, пропаганды и агитации ЦК Компартии Киргизии»

СОСТАВ

редакционной коллегии по изданию на русском языке прозаического и поэтического вариантов трилогии эпоса «Манас»

1. Айтматов Ч. Т.— народный писатель Киргизской ССР, Герой Социалистического Труда, академик Академии наук Киргизской ССР, председатель редакционной коллегии
2. Аскаров Т. А. —-первый секретарь правления Союза писателей Киргизской ССР, кандидат философских наук
3. Садыков А. —директор института языка и лите ратуры Академии наук Киргизской ССР, доктор филологических наук
4. Сарбанов Т. С.— председатель Госкомитета Киргизской ССР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли
5. Суровцев Ю. И.— секретарь правления Союза писателей СССР, кандидат филологических наук
6. Мусаев С. —зав. сектором «Манас» Института языка и литературы Академии наук Киргизской ССР, кандидат филологических наук».

О мерах, принимаемых в республике по развитию культуры не раз говорил сам Ч. Айтматов.

«В минувшие годы, или, как принято говорить, за отчетный период, деятели киргизской литературы и искусства создали целый ряд новых произведений, свидетельствующих о новом подъеме нашей художественной культуры. Думаю, нет необходимости перечислять все виды жанров, имена, они хорошо известны читателям и зрителям, интересующимся новшествами искусства, достаточно будет сказать, что ярким подтверждением такого подъема были события, связанные с присуждением Ленинской премии скульптору Тургунбаю Садыкову за монумент «Борцам революции», украшающий ныне центр нашей столицы, и Государственной премии СССР группе театральных деятелей во главе с композитором Калыем Молдобасановым, кинематографистам Болоту Шамшиеву и Маиасбеку Мусаеву. Современная тема, таким образом, выступает ведущей, доминирующей тенденцией в художественном творчестве киргизских деятелей культуры.

Вместе с тем мне особо хотелось бы отметить один чрезвычайно примечательный факт в культурной жизни киргизского народа — первое полное академическое издание массовым тиражом эпоса «Манас», осуществленное с текста, записанного в двадцатые годы со слов гениального художника — сказителя Сагымбая Орозбакова. Первые два тома орозбаковского «Манаса» уже на библиотечных полках и на руках читателей, третий—на выходе.

Это поистине большое культурное событие, праздник киргизского поэтического слова и еще одно подтверждение плодотворности ленинской национальной политики. Пронеся свое великое художественное достояние сквозь годы и столетия, сквозь мрак и бури истории, из уст в уста, от поколения к поколению, киргизский народ не дал угаснуть своему поэтическому светочу на ветрах невзгод, и только в советское время нам удалось записать, иначе говоря, зафиксировать стихию эпоса вначале на бумаге, а затем умножить в книжных тиражах. Ныне эпос «Манас» входит в общую сокровищницу мировых культурных памятников». (XVII съезд компартии Киргизии, стенографический отчет, стр. 155— 156).

1000-летний юбилей эпоса «Манас» был отмечен через 10 лет, в 1995 году, после моего ухода с поста руководителя республики. Это уже свидетельствует о том, что проведение юбилея было непростым делом. Меры, осуществленные в период моей работы, по изданию эпоса, популяризации его среди народа, по застройке и благоустройству республиканской столицы — сыграли немаловажную роль в подготовке юбилейных торжеств, никто в этом, я думаю, не может сомневаться.

Что касается чествования Юсуфа Баласагуиского, то на эту тему также был обмен мнениями между нами. Я говорил: «Чынгыз Торокулович, можем ли мы провести юбилей этого ученого, когда о нем представление имеют лишь отдельные представители интеллигенции, мы располагаем лишь одной книгой о Юсуфе Баласагунском, и то только на русском языке? Давайте сначала сделаем творчество этого древнетюркского поэта и мыслителя общим достоянием нашего народа, путем перевода на киргизский язык научно-исследовательских работ русских ученых. Вносите конкретные предложения по этим и другим вопросам по линии АН Киргизской ССР и это найдет полную поддержку со стороны ЦК и Правительства республики. Но таких действий не последовало. Прошло много лет после моего ухода с занимаемого поста, но никто за это время не поднимал вопроса о чествовании Юсуфа Баласагуиского. Следовательно, вину за то, что до сих пор не состоялось чествование великого древнетюркского поэта и мыслителя должны вместе со мною разделить все те, кто пришел к руководству республикой после меня.

Не могу не оставить без ответа еще одно обвинение, брошенное Чынгызом Торокуловмчем на XVIII съезде Компартии Киргизии в мой адрес. Он сказал: «Ныне действующий киргизский алфавит, с помощью которого функционирует вся письменная жизнь современного киргизского народа, был принят еще до войны. Вскоре обнаружилось, что алфавит далеко не совершенен, ибо в нем недостает нескольких специфических знаков и это, естественно, затрудняет нормальные функции литературы и языка. Алфавит является прерогативой сугубо государственной. Только на моей памяти вот уже лет двадцать мы ставим вопрос о необходимости реконструкции отдельных знаков алфавита, сколько раз лично я обращал внимание бывшего первого секретаря ЦК т. Усубалиева на этот факт, но опять-таки воз и ныне там. Не говорит ли это равнодушие о пренебрежении правительства к культуре собственного народа?» (Стенографический отчет XVIII съезда КП Киргизии, стр. 112).

Что можно сказать по этому вопросу? Вспоминаю, что действительно Чынгыз Торокулович поднимал этот вопрос в личной беседе. Но я просил глубоко аргументировать необходимость решения этого вопроса с участием видных киргизских филологов-языковедов. Но такого документа не поступало ни в ЦК, ни в Правительство республики. Я беседовал со многими киргизскими филологами. Однако ни один из них не считал необходимым изменение алфавита киргизского языка. Они мотивировали это тем, что прошло более 40 лет, как был принят алфавит. За это время он функционировал нормально и в устной речи, и в письменности. За эти годы с новым алфавитом выпущены тысячи различных изданий многомиллионными тиражами. Читатели также никогда не ставили вопроса о необходимости внесения в киргизский алфавит некоторых звуков.

Я изучал вопрос о том, как в 1940 году был принят новый алфавит. Вопрос был поставлен на широкое обсуждение всего киргизского народа. Обсуждение заняло несколько месяцев. Только после всеобщего одобрения алфавит был принят.

Я читал статьи ученых — языковедов по поводу того, надо ли внести в новый алфавит некоторые звуки. В частности, статью непревзойденного знатока киргизского языка, одного из главных авторов перевода киргизской письменности с латинского алфавита на русский профессора К. К. Юдахина, впоследствии ставшего академиком АН Киргизской ССР, лауреатом государственной премии за создание «Киргизско-русского словаря». Она называется «Нужны ли в новом алфавите буквы «q» и «q»? Статья опубликована в газете «Советская Киргизия», в феврале 1940 г.

В своей статье профессор Юдахин убедительно доказывал нецелесообразность введения в новый алфавит указанных букв. Он писал: «Самым современным считается тот алфавит, в котором каждая фонема, т. е. самостоятелный звук языка, служащий для различия слов, имеет свое письменное выражение и в котором, в то же время, нет лишних, не находящих в языке своего звукового соответствия, букв. Однако, вовсе не обязательно иметь в алфавите ровно столько букв, сколько в языке фонем. Часть фонем может передаваться не особыми буквами, а особыми орфографическими приемами».

Далее. «В заключении хотелось бы обратить внимание защитников «q» и «q» на опыт братских народов. А опыт очень показателен. Ойроты и тувинцы, фонетическая система языка которых, примерно, та же что и в киргизском, не вводили в свой алфавит букв «q» и «q» и не думают вводить. Туркмены изъяли из своего алфавита эти буквы в 1935 году. Пятилетний опыт доказал целесообразность этой меры. Татары провели изъятие букв «q» и «q» в последнее время, уже в связи с переходом на русский алфавит. Опыта Татария пока не имеет. Однако факты, приведенные в статье председателя Президиума Верховного Совета Татарской АССР тов. Динмухамедова («Правда», 29 марта т. г.) говорит о том, что там эта мера приведет к положительным результатам.

Я уверен, что и в Киргизии откажутся от лишней обузы и выбросят из алфавита буквы «q» и «q» за полной их ненадобностью».

К слову сказать, Ч. Айтматов ведет речь о введении вновь в киргизский алфавит указанных букв.

Проф. А. Батманов, принимавший самое активное участие в разработке киргизского нового алфавита и орфографии, опубликованной в том же, 1940 году, в газете «Советская Киргизия», статье писал: «Мы вполне разделяем мнение профессора К. К. Юдахина и продолжаем придерживаться нашей точки зрения о том, что состав киргизского алфавита с 39 может быть снижен до 37 букв. Отказавшись от весьма сложных по начертаниям букв «к» и «г», следует лишь применить и для киргизской орфографии принципы, использованные уже для туркменского, татарского и ойротского языков, в которых звуки «q» и «q» ничем не отличаются от киргизских «q» и «q». В силу этого «к» и «g» можно передавать буквой «к», а «q» и «q» буквой «г».

Точку зрения этих ученых поддерживали и другие киргизские ученые — филологи. Я не помню ни одного случая, когда, например, академик Ю  нусалиев и другие ученые — языковеды ставили бы вопрос об изменении состава алфавита киргизского языка. Но как ни странно, этот вопрос однажды на съезде поднимал историк, который за весь прошедший период своей научно-педаготической деятельности не написал ни одного труда на киргизском языке.

Истекшие 40 с лишним лет показали жизненность разработанного и введенного нового алфавита.

В своей речи Чынгыз Айтматов упрекнул меня еще в одном вопросе. Он сказал: «Трудно сказать, сколько лет и зим мы ведем разговоры и обращаемся с предложением о необходимости открыть театр юного зрителя в столице республики, насчитывающей уже около 650 тысяч жителей» (стр. 112).

У меня было не меньшее желание открыть театр юного зрителя, чем у Чынгыза Торокуловича. Но между желанием и его воплощением в жизнь всегда имеется дистанция немалого размера. Ее надо пройти, а для этого нужны необходимые условия. Этого-то не хотели понимать те, кто ставил вопросы. Например, наши писатели, артисты не знали и не хотели знать о том, что издание их книг и театральные постановки дотационные, убыточные. На эти цели ежегодно из госбюджета выделялись огромные суммы. Отчасти в этой связи для строительства здания юного зрителя мы никак не могли запасти необходимые материальные и финансовые средства. При всем этом, республика решала другие неотложные проблемы. В частности, в период моей работы были построены новые здания киргизского и русского драматических театров, госфилармонии, музея изобразительных искусств в Бишкеке, двух драматических театров в г. Ош, драматических театров в гг. Пржевальске и Нарыне, Дворца культуры в г. Таласе. Кроме того построено в республике более 400 домов культуры и кинотеатров. В условиях жесткой централизации планирования капитального строительства в стране, не так легко было решать вопросы, связанные с сооружением указанных объектов культуры. Все же преодолевая препятствия на этом пути, в 80-х годах было начато строительство пристройки к Дворцу пионеров в г. Бишкеке в целях использования ее, как зрительный зал театра юного зрителя. Но если строительство этого объекта было приостановлено после моего ухода с поста руководителя республики, то надо ли упрекать меня за это? Справедливо ли? Следовало бы называть вещи своими именами.

Вспоминаю VIII съезд писателей Кыргызстана, проходивший в большом зале Государственной филармонии имени Токтогула Сатылгаиова, с участием почти тысячи приглашенных представителей общественности. Здесь заседали целую неделю. Докладчик Мамытов — один из секретарей правления Союза, в свое время рекомендованный мною на эту должность, да и все выступавшие выливали на меня ушаты грязи. В работе съезда принимали участие почти все народные писатели и поэты, заслуженные деятели искусств и культуры, которые были удостоены этих почетных званий в период моей работы. Ни один из них, в том числе председательствовавший на заседаниях съезда Чынгыз Торокулович, не призвал к порядочности тех, кто оклеветал меня. Но это оставлю на их совести. Как говорил Виктор Гюго, высший суд суд совести. Зато я безмерно благодарен таким гостям съезда, как Герой Социалистического Труда, всемирно известный калмыцкий поэт Давид Никитович Кугультинов и выдающийся казахский писатель Олжас Сулейманов, которые в своих выступлениях сказали добрые слова в мой адрес.

Говорят, что друзья познаются в беде. Я считал и считаю Айтматова своим другом, товарищем в период своей работы во главе руководства республикой. На протяжении почти 30-летнего периода своей руководящей работы искренне, по доброму относился к нему, заботился о нем, Но вот я попал в опалу по «милости» Горбачева и горбачевцев, находился в ней более 5 лет. Однако за эти годы не слышал от Чынгыза Торокуловича ни одного публично сказанного доброго слова в мой адрес.

В 1992 году был республиканский курултай киргизов. Были приглашены представители киргизской диаспоры, живущие в других странах. Я тоже был приглашен, кажется, меня вспомнили по какой-то причине. Сижу в зале Киргосфилармонии, а он, Чынгыз ‘Горокулович, в Президиуме, буквально на расстоянии 8—10 метров от меня. Он произнес с трибуны великолепную речь. Я постоянно смотрю на него, а он делает вид, что меня не видит, мы даже не встретились взглядами, хотел на расстоянии хотя бы кивком головы поздороваться с ним. О, нет, он меня «не видит»…

Во время перерыва заседаний я искал его в зале, но он ни разу не вышел в зал, постоянно находился в правительственной, а ныне в президентской комнате. Хотел пойти туда, но там крепкий заслон президентской охраны. На второй день он уехал.

До сих пор меня не покидает вопрос: кем же я был для него на протяжении 25 лет, находясь во главе руководства республикой — другом п товарищем, или же просто знакомым?

Меня не покидает еще один вопрос: как такой проницательный писатель попал на удочку такого политического лицемера, как Горбачев, выступив на съезде народных депутатов СССР с предложением избрать его председателем Верховного Совета СССР?

Какие только эпитеты он не употреблял, чтобы представить Горбачева перед депутатами в самом прекрасном свете.

Слушая его речь, нам было неловко за него, за нашего великого писателя. Его подхалимствующая речь, его дифирамбы, преувеличенная, восторженная ода основательно подорвали имидж Айтматова не только перед делегатами съезда. Чтобы читатели не сказали, что мои высказывания голословные, позволю привести выдержки из хвалебной речи Айтматова в адрес Горбачева.

Айтматов Ч., писатель, председатель правления Союза писателей Киргизской ССР, главный редактор журнала «Иностранная литература». (От Коммунистической партии Советского Союза).

«По своему возрасту и депутатскому стажу я принадлежу к старшему поколению присутствующих в этом зале парламентариев. А потому позволительно будет мне поделиться некоторыми наблюдениями.

Совсем недавно на заседаниях Верховного Совета царила совсем иная атмосфера, нежели та, демократически бурная, что в предсъездовские дни, и особенно сегодня, на нашей первой встрече и в данный момент. Прежде руководству на Олимпе Верховного Совета было покойно, удобно и нисколько не обременительно, если не считать, что раза два в году приходилось, как в театре, отсиживать на заседаниях положенные по чину ритуальные часы. Причина заключалась в том, что Верховный Совет страны с первых дней своего существования оказался под непосильным прессом авторитарных режимов, низведших роль высшего законодательного органа к формальному придатку партаппарата, безупречно послушному учреждению, афиширующему собой отсутствующее по сути дела народовластие.

Все знали об этом, но никто никогда не осмеливался усомниться в пагубности для общества подобного положения вещей. На что, казалось бы, простейшее дело — награждение граждан орденами и медалями, и это находилось не в руках Верховного Совета. А об остальном, о парламентских дебатах по преодолению противоречий в- поисках конструктивных решений проблем народной жизни — то, что должно составлять главную суть демократического образа правления, как говорится, и упоминать не приходится, поскольку диалектика парламентской борьбы начисто исключалась из практики и из сознания безликого народопредставительства.

Но вот пришел человек и растревожил спящее царство застоя. Пришел он не откуда-нибудь со стороны, а возник в недрах самой этой системы, возможно, как шанс выживания через обновление, ибо с точки зрения исторического состояния застойный период, подобно снежному кому, все больше накапливал в себе разрушительную силу инерции и консерватизма, опасную как для самого общества изнутри, так и для окружающего внешнего мира. Этот человек волею судеб пришел к руководству как нельзя вовремя. Конечно, следуя по стопам предшественников, он мог и не утруждать себя, мог спокойно восседать торжественно в президиумах, зачитывать с трибун писанные секретарями тексты, и все катилось бы по накатанной дорожке.

Но он отважился, казалось бы, на невозможное — на революцию умов при сохранении социалистического устройства общества. А эта задача, и мы с вами тому свидетели, наитруднейшая, требующая колоссальной ответственности. Он отважился на такое дело не из тщеславия, а потому, что узрел все более прогрессирующую болезнь общества, все более надвигающуюся деградацию партии в условиях тоталитарного догматизма и экономического кризиса, выплывающего все более обнаженным айсбергом из пучин застойного прошлого. Он отважился на этот путь социального обновления и стоит на нем, на крутом ветру перестройки.

Разумеется, всем понятно, что речь идет о Михаиле Сергеевиче Горбачеве. Нынешний парадокс, однако заключается в том, что теперь, когда мы вкусили дух свободы и демократии, когда перестройка и гласность открыли для нас новое видение мира и новые надежды, открыли перед нами путь к цивилизованному статусу личности, когда духовный взлет общества обнажил с еще большей силой былую несвободу, нашу экономическую и технологическую отсталость и когда об этом мы стали открыто говорить, а не заниматься отвлекающей спекуляцией, указуя пальцем в космос, где мы якобы непрестанно преуспеваем, и что для нас это чуть ли не главный смысл жизни, когда интеллектуальное возрождение общества изо дня в день выдвигает все новые и новые активные силы в самых различных социальных слоях, когда для окружающего мира мы стали неузнаваемыми, поразительными людьми, когда мы почитаемся всюду как носители и родоначальники нового мирового мышления, паши критические воззрения и требования возросли в этих условиях настолько, что, подобно брызгам разбушевавшегося моря, эти волны обратились и к самому творцу этого исторического движения.

Сегодня наша критика касается и Горбачева. Что ж, вполне понятное дело, вполне в духе настоящей, подлинной демократии. Так оно и должно было быть. Общество выздоравливает, лечится демократией. И говорю я это не с тем, чтобы посочувствовать или, более того, защитить Горбачева каким-либо образом. Нет. Он в этом вовсе не нуждается. Я говорю это с тем, чтобы обрисовать диапазон изменений нашей психологии, подавленной, извращенной в прошлом долговременными диктатурами личной власти и их порождениями, политическими репрессиями, гонениями на инакомыслящих, насильственным выселением целых народов с их исконных земель, культом военного устрашения и великодержавного самодовольства.

Все это минуло, уходит, как страшный сон. И теперь мы дышим опьяняющим воздухом новой демократии, и в нас кипит дерзкая энергия преобразователей.

К чести своей, Горбачев и в этой, непривычной для нас ситуации социальной раскованности, порожденной перестройкой и гласностью, когда юный депутат может с балкона возгласить свое пылкое несогласие с ним как равный с равным, проявляет поразительную гибкость и мудрость, ибо он, взявший на себя всю ответственность за судьбу начатого дела, как никто другой осознает полную цену возрождения народа и сам служит генератором и громоотводом этого сложнейшего процесса. И в этом его сила и новизна как политического деятеля принципиально нового реформаторского качества.

И вот мы перед лицом новой отечественной действительности, неслыханно усложненной в результате колоссального воздействия на умы и настроение людей идеологией и практикой перестройки. И вот мы перед лицом современной мировой действительности, обуреваемой вопреки угрозам и экспансиям все крепнущими надеждами на выживание человечества, которые опять же порождены прорывом в мировое сознание нового исторического мышления с приоритетом общечеловеческих идеалов над всеми другими идеями и целями. И на стыке, на перекрестке этих глобальных тенденций двадцатого века мы стоим, опираясь на исторический опыт, приобретенный нами вместе с Горбачевым в нелегкую эпоху перестройки. В наших собственных интересах, в интересах гуманизации и дальнейшей демократизации надлежит использовать этот опыт самым максимальным образом, совершенствуя и обогащая его в ходе общественного развития. И пока этот человек полон энергии, пока его мысль объемлет в совокупности глобальные проблемы мира и повседневные нужды народного бытия как единую жизненную данность, пока он способен на озарение и крупные политические обобщения, мне представляется, мы должны быть с ним рядом, а он вместе с нами, чтобы решать, искать и находить пути коренного улучшения материальной и духовной жизни многонационального советского народа.

Я бы не хотел, чтобы мои слова были превратно истолкованы. Я сам в душе и, думаю, на практике общественный противник всякого рода авторитарных режимов и политических кумиров. Но в данном случае, учитывая, что мы не одни живем на планете, на первом Съезде народных депутатов, с полным сознанием дела и будучи уверенным, что политическое кредо нашего лидера ясно, как зеркало, что это концепция нового мышления, считаю необходимым и уместным воздать должное Михаилу Сергеевичу Горбачеву, чтобы он с еще большей силой послужил советскому обществу, при том, что мы отмечаем и серьезные просчеты в ходе перестройки, касающиеся в первую очередь бедственного экономического положения страны, а также обострившихся проблем межнациональных отношений. Но это разговор особый, и в этом повинны, если уж на то пошло, мы все, вместе взятые, и, вполне вероятно, сама наша общественная система.

Более того, я не исключаю мысль, что в процессе нашей общей работы у нас не могут не выявиться и различия по тем пли иным вопросам общественной жизни. Но вместе с тем нисколько не сомневаюсь, что разногласия эти могут быть преодолены в ходе поисков общего решения тех или иных проблем. И все, что я говорил, прошу принять как преамбулу к официальному предложению.

Товарищи! Я имею поручение от имени собрания представителей депутатских групп, а также с учетом единодушного мнения партийной группы народных депутатов внести предложение об избрании товарища Горбачева Михаила Сергеевича Председателем Верховного Совета СССР». (Первый съезд народных депутатов СССР. Стенографический отчет. I том, 1989 г. стр. 56—59).

Из уст Айтматова раздавались вот такие славословия в адрес Горбачева.

* * *

Вышесказанное мною читатель поймет правильно. На это я надеюсь. Я совершенно далек от того, чтобы нелестно говорить о Чынгызе Торокуловиче. Я уважал и уважаю его, как великого писателя, возвеличившего киргизский народ. Но я написал лишь то, что пережил, испытывал многие годы. И больше ничего. Думаю, что меня правильно поймет и сам Чынгыз Торокулович. Жизненные испытания выдерживают не все. К сожалению, такова жизнь, она неимоверно трудна.

Т. Усубалиев, 1997 год.

Извлечение из книги «Не могу молчать. Ответы недругам.» Книга IV. С.- 290-343.

Рубрики:Ответы оппонентам, Статьи и выступления, Т. Усубалиев и его время.